без толку. Мутняк оторвал от жирного бока окровавленную пасть, издал победный рык и резким движением руки вспорол жертве живот. Отливающие сизым глянцем, похожие на клубок склизких червей дурно пахнущие кишки вывалились на пол с противным чавкающим звуком. Пучеглазка все еще сопротивлялась, но теперь ее движения стали замедленными и вялыми, а визгливые вопли звучали не так оглушительно, как раньше.
Кастет нагнулся и подобрал труп «слепыша».
– Лови, говнюк! – Он швырнул дохлого пса в сидящего на карачках мутанта. Мертвое тело сшибло тварь в обрывках формы с хрипло сипящей мутосвиньи. Старый противогаз слетел с головы, открывая глазам Кастета изъеденное гнойниками и язвами лишенное губ человеческое лицо. Точнее, обтянутый темной от грязи и некротических изменений кожей оскаленный череп. Близко посаженные к переносице глаза глубоко провалились в глазницы и на первый взгляд были не видны. Их выдавал отраженный сетчаткой свет костра. Красные огоньки жутковато светились в черных углублениях под выпуклыми надбровными дугами.
– Фу, мля! Ну и урод!
Кастет замахнулся подобранным с пола полешком. Нюхач сердито взрыкнул и, словно большая лягушка, поскакал прочь из комнаты, гулко стуча подошвами башмаков по доскам пола. Кастет швырнул деревяшку в мутанта, но промахнулся. Стремительно вращаясь в воздухе, опилыш древесного ствола скрылся в дверном проеме. Из темноты коридора донесся гулкий удар, а потом послышались глухие стуки и похожий на рокот прибоя затихающий звук. Это полешко, ударившись о стену, несколько раз проскакало по полу и откатилось в угол.
В коротком промежутке между первым самым сильным ударом и серией остальных звуков прозвучал не то удивленный вскрик, не то стон, но Кастет его не расслышал. Помешал пульсирующий шум крови в ушах. А жаль! Возможно, дальнейшие события тогда пошли бы по иному пути, и для напарников все закончилось бы легким испугом. Но получилось именно так, а не иначе, и вот что произошло.
С самого начала схватки мозголом предоставил мутантов самим себе. Они его больше не интересовали. С первой секунды короткого боя он попробовал взять под контроль здоровяка, но его попытки пропали втуне. Тогда он полностью сконцентрировался на тощем, как жердь, сталкере. С его помощью он планировал временно вывести бугая из строя и тогда завладеть его разумом.
Находясь в тени крохотного коридора, псионик выставил вперед правую руку с четырьмя невероятно длинными растопыренными пальцами. Это был не просто жест. Мозголом готовился в любой момент использовать телекинез на полную катушку, если что-то пойдет не так.
Мутант сосредоточился. В черных глазах появился холодный блеск, на выпуклом лбу непропорционально большой головы прорезались глубокие морщины, а на висках, под тонкой, с гнойными язвочками кожей, набухли и запульсировали вены.
Незадолго до этого Худя перестал бестолково хлопать ладонями по полу. Когда Кастет убил второго «слепыша», тощий вспомнил, где оставил автомат. Подполз на четвереньках к стене, дотронулся до оружия и почувствовал, что с ним творится неладное. В голове стало тесно, будто мозг неожиданно увеличился в размерах. В глазах появилась странная резь, словно в них бросили горсть песку, а потом зрение помутилось и все стало каким-то неясным и расплывчатым. В ушах зазвенело. Голову от макушки до основания черепа пронзила острая боль. Худя прижал к вискам основания ладоней и застонал, раскачиваясь из стороны в сторону, будто кобра перед атакой.
Боль исчезла так же внезапно, как и появилась. Но не успел Худя этому порадоваться, как внутри его черепа раздался холодный размеренный голос. Он требовал взять оружие и выстрелить в Кастета поверх головы.
Худя подумал, что сходит с ума, опять надавил ладонями на виски и потряс головой из стороны в сторону. Он понадеялся, что странный голос исчезнет, и оказался прав. Голос действительно пропал, но вместо него в голове Худи появились чужие мысли. Они бились внутри черепа ночными мотыльками под колпаком светящейся лампы, лишая воли и вынуждая делать нужное им.
Худя попробовал бороться с невидимым и оттого еще более страшным и загадочным врагом. Он перебирал в памяти таблицу умножения, бормотал под нос стихи, но все было напрасно. Чужие мысли гудели в голове пчелиным роем, вытесняя постороннее, не имеющее отношение к ставшей для него единственно важной цели.
Борьба с непокорным сознанием худощавого сталкера тяжело далась мозголому. Крупные капли пота катились по впалым, в старых шрамах, щекам, рисуя на грязной коже влажные кривые дорожки. Тяжелыми солеными плюхами падали с выпирающего вперед подбородка на туго перетянутую крест-накрест замызганными бинтами рахитичную грудь и на выступающий под ней выпуклый живот. Мутант сипло, с присвистом, дышал, широко раздувая ноздри приплюснутого носа, но продолжал гнуть свою линию.
Он давно бы мог превратить тощего в зомби, но не спешил прибегать к столь радикальному способу. И дело тут было вовсе не в человеколюбии. Просто он тогда бы остался один на один со здоровяком, ведь после мощного пси-удара новоиспеченный зомби на время становился бесполезен. Требовался час, а то и больше, чтобы выжженным мозгам вернулась способность воспринимать мысленные сигналы коварного кукловода.
Тем временем бугай волчком провернулся на месте и ловко швырнул нюхача в пучеглазку. Шансов заполучить в свиту парочку свежих зомби оставалось не так и много. Псионик решился на отчаянный шаг. Глаза сверкнули злобным огнем, вены набухли не только на висках, но и на шишковатой голове, между жалкими островками тощих волос, и на короткой массивной шее. Он усилил воздействие на непокорного сталкера, и результат не заставил себя ждать.
Худю как будто огрели мешком по голове. Он на мгновение ослеп. Хор чужих мыслей неожиданно стих, а когда снова зазвучал с утроенной силой, чернота исчезла в ослепительной вспышке. Нестерпимо-белый свет сменился ярко-оранжевым, на смену которому пришла сначала насыщенно-красная, а потом густо-бордовая завеса.
Пронзительный, больше похожий на крик страха и отчаяния, вопль пучеглазки ударил по ушам и, словно яростный порыв ветра, сдунул цветную пелену с глаз. Худе снова вернулась способность видеть, только теперь он воспринимал все не так, как раньше. Правда, он этого не понимал. Все, что было до этой минуты, для него перестало существовать. Он как будто заново родился.
Худя поднял глаза и посмотрел на Кастета, но увидел не его, а какое-то жуткое существо невероятно большого роста с ногами-тумбами и огромной, похожей на крону дерева головой. Монстр тянул к нему жилистые, перетянутые буграми мышц руки. Загнутые внутрь острые когти соприкасались с костяным звуком всякий раз, когда узловатые пальцы сгибались в попытке схватить Худю за грудки. Пока они беспомощно цепляли воздух, но с каждой секундой клацающий стук раздавался все ближе, хотя чудище оставалось на месте. Видимо, руки монстра каким-то образом удлинялись, и это не сулило Худе ничего хорошего.
– Убей! – потребовал скрипучий, отливающий металлом
