и даже тихие слова в эти минуты ей давались с большим трудом.
— Надо! Обязательно надо! — настояла старая вампирша, поднялась на ноги и негромко произнесла. — Теперь ты на одно колено! Давай! Диадема при мне!
— Это же в шутку, — засопротивлялась Флэйрин, понимая, что в клане никогда не было принцессы и никто не смел возвышаться над другими. Тем более то, что собиралась сделать старая вампирша не могло быть в принятых правилах ритуала.
— Почти в шутку, — скрипящим голосом отозвалась Карлен и нажала на ее плечо твердыми, будто окостеневшими пальцами.
Улыбнувшись Лургиру, который уже не так корчился от боли и смотрел на нее красными, злыми глазами, Флэй опустилась на одно колено. Аманда, тут же оказавшаяся рядом, укрыла плечи подруги красным плащом.
Карлен деловито развернула бархатистую ткань, извлекла из нее черную диадему, украшенную крупными рубинами.
— Именем Величайшей боги Калифы! Именем семи ее Первых Слуг нарекаю тебя нашей принцессой! — радостно провозгласила Карлен, важно произнося первые пришедшие на ум слова. В круге Ночных Птиц возбужденно зароптали. А старая вампирша высоко подняла диадему и, сияя от торжества лицом, возложила украшение на голову Флэйрин!
— Да будут благосклонны к тебе наши боги! — воскликнула Аманда. — Я принимаю!
— Славной охоты и теплой крови! — поддержал чей-то шелестящий голос. — Мы принимаем!
— Нет такого закона! И ритуала такого нет! — крикнул кто-то из братьев клана.
Флэйрин повернулась на эти слова. Кто их произнес, она не успела разглядеть. Скорее всего Раллон. Тут же с той стороны раздался другой возглас:
— Это не по правилам! Если мы будем так!..
Глаза Флэйрин вмиг нашли Зейрона. Последние слова произнес именно он, но встретившись с ней взглядом он тут же умолк, не договорил.
— И это смеешь говорить мне ты⁈ — Флэйрин встала в полный рост, прикрывая тело плащом. — Ты, ставший тем, кто ты есть, только благодаря мне, смеешь поучать меня правилам⁈ Любой, кто не согласен, может бросить мне вызов! Вы можете принимать меня как принцессу или не принимать! Но я никому не позволю произносить в мой адрес слово «принцесса» с насмешкой! — несмотря на слабость, на не унимавшуюся боль, голос Флэйрин был громкий и твердый. — Особо это касается тебя, Лургир! Раллона и всех тех, кто желал мне поражения! — ее взгляд снова вернулся к Зейрону. — И еще… Я запрещаю устраивать охоту на мага Расмара Ирринда! Он под моей защитой!
Флэйрин пошатнулась, в глазах снова стало темно и дрожь в ногах дала знать сильнее. Но это было уже не важно: она сделала, что хотела и произнесла главные слова.
Когда старуха Карлен, Аманда и еще несколько вампиров увели Флэйрин, едва державшуюся на ногах. Зейрон и Раллон подошли к скорчившемуся на полу Лургиру.
— Как это могло быть? — скорбно произнес Раллон. — Наверное, сама Калифа сегодня была против тебя!
— Не знаю как! — прорычал Лургир. — Но это ей дорого обойдется. Сначала ее маг хитро и подло унизил меня. Теперь она. Думаю, он наложил на нее какое-то особое заклятие. Ни один вампир из известных мне кланов не может двигаться так. Здесь определенно замешана магия.
— Да! Магия! А значит этот негодяй Райс Ирринд, — сердито прошипел Зейрон. — Мы должны с ним что-то решить.
— Может быть сначала не с ним, а с его учеником и той, твоей эльфийкой? — предложил Раллон.
— Вот с ней я хочу разобраться сам! Я выпью эту дрянь досуха, но сначала она испытает много боли, — Зейрон скрипнул зубами, зажмурился, вспоминая Талонэль, предавшую его и делившую теперь постель с ненавистным ему магом-мальчишкой.
Магам часто снятся сны гораздо более бредовые, чем обычным людям. В этом нет ничего странного, потому как нам известен не только физический мир, но и множество его тонких продолжений, населенных иными существами и живущих по иным законам.
Вот и в эту ночь мои сновидения мучили меня. Не могу сказать, что они были слишком сумасшедшими, но были очень яркими и оставляли после себя не всегда приятное послевкусие. В эту ночь я просыпался дважды от того, что казалось будто в дверь моей комнаты кто-то скребется. Откуда-то приходили мысли, что этот «кто-то» Ольвия, при чем в облике волчицы. И пришла она для того, чтобы убить Флайму, которая мирно спала на соседней подушке.
Я засыпал, и снова меня атаковали жутковатые сны. Теперь мне мерещилось, будто Флайма, вовсе не Флайма, а изменившая облик вампирша Флэйрин — не даром их имена так похожи — и пока я сплю, она прокусила мне горло. При этом сделала это так грубо, беспощадно, что кровь хлещет из раны, течет ей в рот и мимо; льется с постели на пол, потом на нижний этаж; и вот уже комната Салгора и Талонэль полна моей крови — они захлебываются в ней, эльфийка тонет и погибает.
От этого безумного сна я окончательно проснулся, оторвал голову от подушки и огляделся. С пробуждением, тревога меня не отпустила, а наоборот она лишь выросла. Я почувствовал, что опасность исходит с нижнего этажа. Вероятнее всего из комнаты моего ученика. Выбравшись из-под покрывала, я поднял штаны, валявшиеся на полу после того, как Флай стянула их с меня. Надел их, накинул сорочку. Звоночек моей интуиции не давал покоя. Я обулся и подошел к окну, откинул штору. Светало. Наверное, был на исходе Час Змеи. Я бросил взгляд на посох, стоявший возле кровати, и почему-то именно в этот момент почувствовал запах дыма. Вот теперь тревога окончательно развеяла сон. Я выскочил из комнаты и бросился вниз.
Девушка по имени Валила, которая обычно сидя спала по ночам за стойкой распорядителя, на месте не было. И здесь, внизу еще ощутимее воняло гарью. При чем из коридора, ведущего к комнате Салгора. Оттуда же доносились голоса. Я бросился туда.
Дверь в комнату моего ученика оказалась распахнута, как и еще две соседние двери. В коридоре, оживленно переговариваясь, стояло несколько постояльцев: Ромир — северянин, с которым я успел познакомиться как-то за ужином, бородатый торговец с Аютана и три немолодых женщины.
— Вампиры! — едва заметив меня, крикнул Ромир. — Я не знал в какой комнате вы, иначе позвал бы!
— Их было не меньше трех! — визгливым голосом сообщила одна из дам
