– Чего ревешь? – спросил Иван Максимович, который вынырнул из тоннеля на дрезине. Иван Максимович шикарно затормозил и великодушно сказал: – Прошу садиться, граждане пассажиры. Следующая станция – «Китай-город».
– Мне надо на станцию «Красный проспект», – покачал головой Бзюкин и снова горько заплакал.
– Так в чем же дело? Это задача нам по силам! – ответствовал Иван Максимович и лихо сдвинул фуражку набок. – Если есть дрезина, можно хоть на станцию «Ламарк-Коленкур»!
– А где это? – робко спросил Бзюкин, перебираясь на дрезину.
– Это, брат, в Париже! – мечтательно сказал Иван Максимович. – Вот после Нью-Йорка непременно туда отправлюсь. Хочешь, отправимся вместе?
– Мне на «Красный проспект» нужно, – робко настаивал Бзюкин, – у меня собеседование…
Иван Максимович посмотрел на Бзюкина с жалостливым сожалением и тронул дрезину.
– Э-ге-гей! – кричал Иван Максимович в тоннель, и тоннель отвечал ему радостным эхом.
– Э-ге-гей, – шепотом повторял Бзюкин, чувствуя, что что-то он в этой жизни теряет. Главное, чтобы это был не портфель, думал Бзюкин и прижимал портфель к себе обеими руками.
Дрезина выскочила к пустой платформе с красными гранитными стенами.
– Извольте. Ваша станция, – сказал Иван Максимович.
Бзюкин перебрался на платформу и робко сказал:
– Спасибо. А вы теперь куда?
– В Амстердам! Там совсем другая жизнь! – радостно гикнул Иван Максимович и рванул с места в карьер.
Бзюкин уважительно проводил его взглядом, и когда дрезина скрылась в тоннеле, услышал гул. Платформа наполнилась людьми – бурлящими, гомонящими, спешащими и ждущими. Часы показывали, что до собеседования осталось десять минут.
Бзюкин торопливо продирался сквозь толпу, прижимая к груди портфель, и мучительно пытался вспомнить: Амстердам – это где?
* * *
Квазиморда с интересом посмотрел на слушателей.
– Какой, на хрен, Амстердам? – спросил Зануда. – Бздюкин этот… Хрень какая-то. Сам небось сочинил?
– Ну не Александр же Исаевич Солженицын, – с достоинством отвечал Квазиморда.
– А мне понравилось, – признался Снифф.
– Понравилось? Ну так вот, дружище, что я тебе скажу, раз понравилось. Здесь в метро не ходи!
– Что? – переспросил капитан.
– В метро не ходи, говорю. Сгинешь.
– Да я и не собирался…
Они помолчали.
– Все, мне пора. – Сталкер поднялся. – А вы что делать будете?
– Кстати, так, может, мы тут и заночуем? – предложил Снифф. – Если хозяин уходит… Как раз два матраса, удобно, никого не стесним.
– Да хоть живите, – радушно сказал Квазиморда. – Я и пулемет оставлю, все равно толку никакого.
С этими словами он быстро запихал в свой рюкзак какие-то тряпки и несколько книг, подхватил спрятанный в углу еще один такой же рюкзак, навьючился, вскинул на плечо ружье и, помахав рукой, вылез из кунга в сгущающуюся тьму.
– Не, ну ты совсем долбанутый, питерский! – злобно прошипел Зануда после того, как перестал прислушиваться к удалявшимся шаркающим шагам Квазиморды.
– А что такое?
– Да то, что он знает теперь, где мы ночуем! Ночью придет сюда, и…
– И что? Сначала он нас элементарно мог в аномалии оставить, куда ты нас завел со своим сломанным детектором, – жестко сказал Снифф.
– Да я… – вскинулся было сталкер, но капитан перебил:
– И пока мы тут сидели, суп ели, он тоже мог с нами много всякого сотворить. А он нам все свое хозяйство оставил и свалил. Где логика?
– Какая у Квазиморды логика?! Ты его рыло видел?
– По мне, так весьма интересный человек, – пожал плечами Снифф, снял с одного из матрасов полиэтилен и улегся, пристроив рядом «Абакан». – А он кем был раньше?
– Хрен его знает, – сказал Зануда. – Бомж какой-нибудь. Говорят, их под Чернобылем много жило по брошенным домам, на халяву-то. Кто-то помер, некоторые остались до сих пор, он вот сюда перебрался.
– Интересный человек… – задумчиво повторил капитан.
– Да фигня. Урод перекрученный, чего интересного? Еще и чокнутый на всю башку. Ты зря жрал его баланду, кстати. От этой картохи, что он туда бросал, засветишься. Да и за консервы я не уверен…. Короче, если вдруг преставишься, я не виноват. И вообще мне надо того… отлить…
– Подстраховать? – осведомился Снифф.
– Не надо. Сам справлюсь.
– Смотри. Брат говорил, что в Зоне лучше ничего одному не делать, если есть кому подстраховать.
– Ну и где он сейчас, твой брат? – ехидно спросил Зануда. – А, питерский? То-то же…
Снифф слышал, как сталкер вылезает наружу, спотыкается обо что-то, ругаясь сквозь зубы. Зажурчала струя, потом Зануда снова выругался, чем-то загремел. Со скрипом закрылась дверь кунга, зашуршал сминаемый полиэтилен.
А ведь первый день в Зоне, считай, прошел, подумал капитан и моментально уснул.
Продюсер наконец убрался в свою гостиницу, и сталкеры расселись повольнее. Впрочем, только с виду могло показаться, что честная компания отдыхает. Честная компания напряженно ждала, что решит вождь. Упырь молчал и мрачно смотрел в стол. Зануда, ныне Сантехник, не выдержал первым:
– Упырь, это же просто подарок!
– Я что, блин, школьный экскурсовод?! – тут же взвился Упырь, и обстановка мгновенно разрядилась. Все загалдели одновременно, стараясь толкнуть публике свою важную мысль по поводу.
– Не за свои же в Зону тащиться, Упырь! Пусть киношник нам поход спонсирует. А сгинет там – так расейский синематограф нам только спасибо скажет!
– Все на мели, а тут такой куш! Большой куш!
– И крысолову помочь надо. А то подставили мужика. Неизвестно, цел ли…
Упырь хлопнул по столу ладонью.
– Заткнитесь все. Аспирин, налей.
Аспирин послушно разлил.
– Ладно, – кивнул Упырь и поднял стакан, – пусть будет так. Потому что смотрю я на вас, и сердце кровью обливается. Какие сталкеры собрались. Сидим, бухаем или сунем нос на краешек, схватим, что побезобиднее, и деру…
– Ты что, в Протон поверил?! – удивился Соболь.
– В Монолит сначала тоже не верили. А тут у человека – Компас.
– Ну, допустим, Компаса я пока никакого еще не видел, чува-ак, – покачал усатой головою Аспирин. – А то, что здесь этот продюсёр языком полоскал, меня не очень убедило. Пусть и квасит он красиво. Хотя… Прославимся, конечно.
– Или возьмут нас за задницу, потому что такое путешествие, да еще на камеру снятое, – это готовая статья со всеми доказательствами, – уныло сказал Сантехник, ковыряя ногтем отклеившийся с краю стола пластик.
– А вот это как раз нет, – покачал головой Упырь и поставил полный стакан на место. – Если этот Михайловский раскрутит фильм и получит все причитающиеся ему премии – а он это сделает, я его знаю, – черта с два нас кто хотя бы пальцем тронет. Потому что это уже будет из разряда «журналист получил задание». Документально-игровой кинопроект, раскрывающий тайны, срывающий покровы и так далее по списку.
