– Зато, если смотреть под ноги, можно найти арты, которые остались от старых. Они ведь у тебя помечены, да?
– Потом будем защечные мешки набивать. Прежде с натовцами разобраться надо.
Арамис не удержался от вопроса:
– У тебя тоже кто-то пропал, и ты подозреваешь натовцев?
– Не важно. И не спрашивай больше. Главное, наши векторы движения совпадают.
Да уж, совпадают настолько, что Арамиса пугало влечение к этой девушке. С ней было легко, будто сто лет знакомы, словно в одной стае бегали. Стоп, романтическую чушь – прыщавым юнцам. Может, у нее любимый на лесопилке сгинул.
Мутанты и обитатели Зоны еще не отошли от выброса, и было тихо. Часа два они будут раскачиваться – как раз хватит времени, чтобы добраться к домику лесника.
Шли молча, бросая перед собой гайки, и путь преодолели без приключений. Похоже, сегодняшний день исчерпал неприятные сюрпризы.
Хижина находилась в малиннике, к ней вела протоптанная тропка. Деревянный домик лесника – популярный перевалочный пункт, и потому за ним следили, чинили крышу, окна забили железками, поставили железную дверь, чтоб мутанты не прорвались. Арамис сам пару раз тут ночевал.
Ключ от двери хранился в щели между ступенями.
Внутри домика было две комнаты, по четыре кровати в каждой – старинных, панцирных, застеленных старыми одеялами, пахнущими сыростью. Выбрали «номер» со столом и стульями из огромных пней. Кузя закрыла за собой дверь на ключ, и сразу же стало темно. Девушка щелкнула зажигалкой, и затрепетал огонек, высвечивая очертания предметов. На столе Арамис заметил керосинку, зажег ее спичками.
– Надо же, – проговорил он, усаживаясь на пень. – Кто-то ее заправляет, спасибо доброму человеку.
– Это я, – призналась Кузя, снимая рюкзак. – Сяду на пенек, съем пирожок. Будешь?
– Пирожок? – вскинул брови Арамис.
– Можно и его. Вот тебе стишок-«пирожок»: у машины три педали, у пианино – только две, а это значит, в пианино стоит коробка-автомат.
– Ха! Остроумно. А я думал…
– У меня есть, правильно думал, – Кузя положила на стол пакет, развернула его, и запахло домашними жареными пирожками. – Круглые – с мясом, длинные – с яйцами, чтоб смелее быть. Бабушка в дорогу собирала, я ей сказала, что иду в поход с друзьями.
– Передавай ей спасибо. Ммм, вкуснотища! – проговорил Арамис с набитым ртом.
Он домашние пирожки лет пять не ел и поставил отметочку в памяти, что, когда в гости придет очередная дама, надо попросить ее пожарить чего-нибудь вкусного.
– Слушай, ты такая симпатичная девушка, и вдруг Кузя. Как тебя зовут? Уж прости, Кузей называть язык не поворачивается.
– Это еще со школы. Фамилия у меня Кузьмина. А поскольку я была мелкая, пакостная и растрепанная, меня назвали в честь домовенка.
– Ну а имя? Имя, сестра!
– Марьяна. Да, выпендрились родители.
– Почему же? Мне нравится, – проговорил Арамис, потянулся к пятому пирожку и мысленно приказал себе остановиться, потому что путь к его сердцу отныне был не просто протоптан, а посыпан песочком и выложен плиткой.
– У меня предложение, – сказала Кузя, доставая ПДА. – Ложимся спать, завтра поднимаемся в полпятого и идем на разведку, чтобы никто нам не мешал.
– Согласен, – кивнул Арамис.
Стоило ему подумать о Соколе, и хорошее настроение улетучивалось. Каждый час промедления приближал его смерть.
Подождав, пока Марьяна уляжется, Арамис загасил керосинку, лег и долго ворочался, пытаясь одолеть дурное предчувствие, но большую часть времени оно побеждало. Уснуть удалось к часу ночи, отогнав мысли о Соколе с простреленной грудью, труп которого доедают мутанты.
* * *
Проснулся Арамис от грохота выстрелов, вскочил, заметался в темноте, готовый залезть под кровать, выхватил «Беретту», но хохот Марьяны сбил его с толку. Вскоре дошло, что выстрелы – звук ее будильника.
– Ну, ты гадина, – усмехнулся он. – Острые ощущения любишь?
– Ага, – ответила она и зажгла керосинку.
Наскоро перекусили, и, перед тем как выходить, Кузя проинструктировала Арамиса:
– Запомни, нужно быть тихими и осторожными. В этом секторе хозяйничают натовцы, и, если нас заметят, скорее всего, расстреляют.
Не понравились Арамису ее слова. Из этого вытекало, что Сокол уже мертв. Девушка будто прочла его мысли и добавила:
– Поверь, твой друг, скорее всего, еще жив. Не спрашивай, откуда я знаю, просто поверь. Теперь замолчали и – вперед. Стараемся не шуметь и не болтать, ведем себя, как в тылу врага. Каждый встречный – вероятный противник.
– Чувствую себя Штирлицем, – прошептал Арамис, переступая порог. – А ты крута!
Марьяна приложила палец к губам, Арамис замолчал, огляделся, поводя стволом АК из стороны в сторону, посмотрел на свинцовые тучи, что, казалось, вот-вот распорют животы о верхушки деревьев. Зона большая, да и Лесопилка немаленькая, если раньше он рвался на поиски Сокола с шашкой наголо, то теперь пыл поостыл: где его искать, как узнать, его это следы или нет? По сути, этот поход – просто дань совести. Не получится ничего. Или есть надежда? Марьяна точно что-то знает… Короче говоря, делай что должно и будь что будет. Зона-мать, помоги!
Вчера пошли в сторону, противоположную Лесопилке, чтобы обмануть Хантера, а сегодня пришлось вернуться в заброшенную деревню, где, естественно, никого не было. Поскрипывали распахнутые ворота ангара, куда вчера попасть не удалось. Невольно возникало ощущение, что стоишь под прицелом снайпера на простреливающемся пространстве, курок уже взведен, и палец врага лежит на спусковом крючке.
Воровато озираясь, Марьяна остановилась, достала ПДА и проложила маршрут. Арамис, возвышающийся над ней на целую голову, наблюдал молча. Точно, девчонка знает, куда идти и зачем, а также что поход будет опасным.
Зеленая линия соединила деревню с нужной точкой, что находилась, по прикидкам Арамиса, в трех километрах от самой Лесопилки, в лесу. Там же заброшенная воинская часть! Сам он туда не ходил, да и мало кто там был: аномалии злые и «пустые», по большей части – психические, сплошным ковром, агрессивной живности валом. И, говорят, фонит там. Радиация.
Часов шесть туда добираться, если не пережидать.
– Там гиблые места, – вставил он свои пять копеек.
– Есть подозрение, что не настолько, от нас многое скрывают, – ответила она и зашагала в сторону поля.
– От сталкеров? В Зоне? Натовцы? – усмехнулся Арамис.
– Не забывай, что всю грязную работу они делают чужими руками, – ответила она. – Сам посмотришь. Хорошо, если я ошибаюсь.
Арамис обогнал девушку, удивляясь, что она с такой легкостью тащит снарягу, килограммов сорок минимум. Да, «облегчалки» свое дело делают, но все равно половина веса остается, а это немало.
