бросил ему сумку, указав, что это его часть пайка, которую он будет тащить, а еще я докинул ему в рюкзак два цинка патронов, объяснив это тем, что калибра, как у него, я доселе не видел, а автоматы с магазинами не валяются здесь по углам, и нового ему вскоре раздобыть не удастся.
— В смысле идти? — как-то резко очнувшись переспросил он.
— Ну можно и ехать, правда до первой развитой твари, тот же лотерейщик вполне может, бросившись, остановить машину, я уж молчу о матерых.
— Лотерейщик, — помял он губами слово, после чего продолжил, — а как насчет лететь, летающих тварей я не видел, они есть?
— Нет, я тоже таких не видел и даже не слышал, но есть проблема помимо тварей, как бы тебе это пояснить нормально, ты даже не удосужился прочитать то, что я тебе дал, но если коротко, то там, наверху, — я указал пальцем в потолок, — кластеры, из которых состоит этот мир, имеют несколько другие горницы, какие точно и как их определить, никто не знает. Если на простом кластере твой вертолет будет летать нормально, то, попав на черноту, он просто упадет. Почти вся электроника молниеносно выходит из строя, механика чуть дольше, но главное, что в таких кластерах даже топливо в двигателе не загорается… — договорив, я выдохнул, от усилий по подбору слов.
— Бред, но я понял, надо все же почитать то, что ты дал, но все сказанное тобой очень похоже не бред, хотя, если учесть мертвецов и тех мутантов, что я видел, данный бред реален- подвел он итог.
Выдвигаться сегодня уже было поздно и, как я не хотел ночевать на этой военной базе, все же пришлось. Сообщив об этом Матвею, я принялся сооружать себе постель из имевшегося армейского имущества. Вплоть до ужина мне не последовало ни одного вопроса, и лишь когда я принялся разогревать на горелке кусок мяса, он, оторвавшись от чтения, спросил меня:
— Слушай друг, так те твари, что на нас напали, я про самых здоровых, это элитники?
— Да, — буркнул я в ответ, прилаживая непослушную сковороду на горелку, — только те, что на площади вашей валяются, не очень развитые, я бы назвал их начинающими.
— И ты хочешь сказать, что такая тварь может вскрыть машину как консервную банку?
— Если речь об обычной гражданской, то даже развитый лотерейщик способен вскрыть машину и добыть оттуда людей, начинающий элитник уже может по запчастям легкую бронетехнику разбирать, а матёрый, не напрягаясь, танку дуло в узел завернет, оторвет башню и зашвырнет в другой, да так, что тот на ходу не останется.
— Не верю, просто не верю, не могут когти живого существа броню рвать…
— А проходить сквозь стены живые существа могут? — спросил я его, ехидно намекая на себя, ибо я уже дважды в столовку сбегал прямо через стену бункера.
— Аргумент, — подвел он итог и продолжил — основное я прочитал, бестиарий тоже посмотрел, но лучше конечно, в живую, хотя, если честно, мне не очень хочется, — он усмехнулся, — встречать тех, кто танк порвать может.
— Поверь, даже мне с моими дарами не хочется встречать тех, кто танк разобрать может, именно поэтому я и прошу тебя не шуметь, не привлекать внимание и вообще вести себя крайне осторожно.
— Я понимаю, но и ты пойми, я в шоке от всей херни, что тут творится, я до сих пор не могу поверить в реальность происходящего, но все же вот тут нигде не написано, насколько высоко летать нельзя, неужели в этом мире даже гор нет?
— Есть, почему нет, тут есть кластеры с небоскребами по три сотни метров, да и дрона я для разведки использую.
— Чего?
— Небольшой летающий аппарат с камерой, четыре пропеллера, неужели у вас таких нет.
— Есть, БПЛА называются, много их разных, есть даже планирующего типа, без двигателей вообще. Насколько ты этого своего дрона подымал?
— Ну обычно метров сто хватает, чтобы осмотреться.
— И в чем отличие между ним и вертолетом, если я полечу на высоте сотни метров?
— В том, что шмякнувшийся дрон, это шмякнувшийся дрон, а вертолет упадет с тобой в кабине.
— То есть ты наотрез не сядешь в моего крокодила?
— В кого? — удивленно переспросил я.
— Да это название такое, аллигатор, у меня разведывательно-диверсионный вариант.
— Мда — с улыбкой начал я, — военные и вправду везде одинаковые: тюльпан, кипарис, грач, дятел, панцирь, а в вашем мире по земноводным пошли.
— У нас, если что, тюльпан тоже имеется, — как-то горделиво парировал он, — миномет такой был, устаревший давно, но хороший.
— А у нас это была система орбитального сдерживания, страшная штука, всему миру не нравилась.
— Так ты не ответил, — прервал он тему военных, — ты не полетишь?
— Мне без разницы, я не разобьюсь в любом случае, есть у меня проверенный метод спасения при падении с любой высоты, максимум жопу отобью, хотя, и то сомнительно, опыт уже есть.
— Дары-дары, — пробурчал Матвей, — у меня где дар?
— О, кстати, — сказал я, при этом доставая из кармана разгрузки потроха твари, что взял до встречи с Матвеем, коль нас теперь двое, неплохо было бы еще и того, что на краю площадки валяется распотрошить, да и возле столовой подобрать по возможности, спораны теперь в большем количестве уходить будут. — на ка вот, проглоти вот это.
Матвей принялся рассматривать черную жемчужину, покатал её в ладони, зачем-то постучал об стол и уставился на меня.
— Это жемчуг? — спросил он, не требуя ответа, — из башки большой твари, — добавил он с явной брезгливостью, — и мне это сожрать?
— Угу, просто глотай и чем-нибудь запей, это улучшит твой дар, причем сильно, и ты получишь сразу хороший.
— А какой?
— Не знаю, ешь давай, в других местах, за такой подарок, тебя бы уже застрелили и съели.
— Была не была, — выдал Матвей и наконец то проглотил жемчужину, после чего причмокнул губами, пытаясь понять какой же был у нее вкус, но вместо этого, обнаружив потепление в желудке, схватился руками за живот и опять уставился на меня.
— Не боись, — нарочито спокойно и с улыбкой ответил я, сейчас пройдет.
После принятия жемчуга Матвей еще некоторое время прислушивался к себе, ожидая чего-то непонятного для меня, а потом все же уговорил меня на попытку использования вертолета. Аргументы, что он приводил, были убедительны, во-первых, скорость, во-вторых, с учетом подвесных баков вертолет сможет пройти на девять сотен километров дальше, а если приложить базовую тысячу сто, то уже две тысячи километров. И все это со средней скоростью в три сотни
