Вячеслав Шалыгин - Сон грядущий

Ознакомительная версия.

«Быть может, уже поздно», — слышит сквозь какофонию праздника Стоун.

Голос полон горечи и сожаления. Профессор оборачивается и вопросительно смотрит на говорящего. Невысокий, крепкий, коротко подстриженный, он напоминает Стоуну изваяние, прославляющее некий собирательный образ героя справедливой войны.

— Но они должны понять, что альтернатива есть. Не дать себя уничтожить, можно только не покорившись, только жертвуя собой. Напрасная гибель миллиардов или принесение в жертву миллионов — выбор очевиден.

Он медленно опускает руку в карман и достает армейский пульт радиовзрывателя. Стоун пытается перехватить его запястье:

— И вы не спросите мнения всех остальных? Кто дал вам право принимать такие решения?

— Оставьте, — «герой» резко высвобождает руку, и в ней вместо пульта оказывается пистолет. — Не имеет значения, когда все начнется, минутой раньше или позже, важно лишь то, кто ударит первым. Разве вы не учите своих детей давать хулигану сдачи? Не ждать, когда он устанет колотить жертву и уберется восвояси, а дать отпор. Вы видели, какая дьявольская гордость светится во взгляде мальчугана, сумевшего выстоять в драке на школьном дворе с обидчиком-старшеклассником? Пусть он успел ответить лишь одним ударом до того, как их разнял учитель. Боевой дух, вера в себя, целеустремленность — вот следствие первого удара. Сейчас они в истерике, но через минуту вы увидите, как изменятся их лица, потому что они будут знать, к чему стремиться.

Стоун отпускает руку мужчины, испытывая ужасные мучения от того, что, не одобряя поступок человека умом, в душе с ним полностью согласен. «Герой» прячет пистолет и вновь вынимает пульт. Он машет кому-то в толпе, и над трибуной для почетных гостей вспыхивают осветительные ракеты. Все собравшиеся на площади люди поворачивают головы в сторону нового источника света.

— Спасибо, что выслушали, — говорит Стоуну человек и нажимает кнопку.

Чужаки реагируют стремительно, и одновременно со взрывом человек превращается в истекающий кровью кусок мяса. На секунду над площадью повисает мертвая тишина, а затем два десятка неизвестно откуда взявшихся черных истребителей заливают площадь ослепительными энерголучами. Панику выживших усиливает отчаянный вой сирен. Брызгая фонтанами искр, лопаются светящиеся гирлянды, срываются, поджигая все вокруг, фейерверки, ледяными водопадами осыпаются витрины и оконные стекла. Гаснут рекламные голограммы и уличные фонари. Мозги и внутренности из располосованных сонарами человеческих тел забивают сливные решетки на обочинах, не давая доходящей до щиколоток крови стекать. Дым пожаров смешивается с вонью кишок и горелой плоти. Стоун прижимается к прохладной каменной стене ограды муниципалитета. Его рвет только что съеденным хот-догом. Сквозь клубы дыма видно, что в небе появляются «перехватчики» землян. Завязавшийся воздушный бой дает время остаткам людей покинуть площадь. Стоун чувствует приближение приступа забытой было лихорадки. «Как не вовремя», — думает он, пытаясь сосредоточиться на высвобождении внутренних резервов жизненной энергии. В джунглях это получалось, но сейчас в безрезультатных попытках он только теряет драгоценное время. Резервы не высвобождаются, а ватные ноги едва переступают крохотными, шаркающими шагами, унося профессора из опасного района. Стоун настолько подавлен случившимся, что не замечает, куда он идет. Только запнувшись о знакомые ступеньки, он понимает, что ноги принесли его к порогу, через который он не переступал уже десять лет. Университет. Кафедра сравнительной биологии. Его кафедра. Здание Праймского императорского университета гудит от грохота близких взрывов и суеты снующих по коридорам людей.

— Весь архив — срочно в подвал! — кричит в видеофон мужчина средних лет.

— Без своей рукописи я здание не покину/ — доносится из какого-то кабинета взволнованный девичий голосок.

— Я понимаю, что вам героически наплевать на антиматерию, коллега, но…

Голоса тонут в топоте тысяч ног, скрежете оцинкованных ящиков и стуке бесчисленных дверей.

Пройдя по знакомому коридору, Стоун останавливается и нажимает на ручку двери в свой бывший кабинет. Обстановка удивительным образом сохранилась такой, какой он ее помнит. Профессор тяжело опускается в удобное кресло и начинает машинально перебирать лежащие перед ним на столе бумаги. Бумажные рукописи, книги, журналы. Такую архаику можно встретить только в университетах. Стоун пытается сосредоточиться на подробном отчете тридцать восьмой земной экспедиции. Оказывается, проблема неожизни, успешно осваивающей Старую Землю, вышла за рамки чисто научной задачи. Имперские спецслужбы развернули крупномасштабную кампанию по «чистке» планеты спустя год после начала добровольного заточения Стоуна на планете джунглей. «Не удивительно, что я ничего не знал об этом… геноциде». Опять это слово. Профессор качает головой. «В деталях мы с „чернокрылами“ все-таки схожи».

— Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что тридцать девятая накрылась, — слышится из-за двери, — а мы так близко подобрались к суперформам! Дух Песка, Дух Пустоты, Дух Воды — самые грандиозные существа в галактике! И вот все идет прахом.

— Не все еще потеряно, — откликается другой голос. — Входите.

Дверь открывается, и в кабинет входят двое. В одном Стоун признает бывшего ученика, который, в свою очередь узнав профессора, удивленно хлопает глазами и молчит. Наконец он собирается с мыслями и пробует заговорить:

— Профессор?

— Скорее его призрак.

В глазах ассистента застывает немой вопрос.

— Будь обстановка поспокойнее, я бы вам все подробно рассказал, Арни, но сейчас лучше побеседуем о выживании. Вы же собираетесь что-то предпринять в этом направлении?

— Да, конечно, но сначала скажите, где вы пропадали все эти годы, а главное, почему?

— А разве странно, что не вернулся ученый, который неопровержимо доказал влияние неоэкосферы Земли не только на генотип человека, но и на его фенотип. То есть, попросту, превращение слишком загостившегося на Земле индивидуума в неоформа? Я руководил экспедициями с четвертой по восемнадцатую, а это, без малого, шестнадцать лет. Куда я должен был вернуться после принятия того идиотского закона о борьбе с неоформами? В газовую камеру?

— Вы изменились? — в глазах Арни загорается исследовательский огонек.

Ознакомительная версия.