Ознакомительная версия.
А привлечение к операции одновременно пиратов и полиции придаёт ей определённую законность. Точнее, вид законности, но в демократическом государстве такие мелочи мало кого интересуют. И вообще, на Марии Целесте никто не знает, где заканчивается полиция и начинаются пираты, и наоборот тоже никто не знает.
– Как бы не прибили нашего енота, – с некоторым беспокойством заметил Стив Гасильщик. – Восьмую тонну взрывчатки под ворота запихивают.
– Доверьтесь профессионалам, дружище, – улыбнулся Дирливангер. – У них в этих делах большой опыт. Я уверен, что сработает аккуратно и без лишних разрушений.
– Ну, не знаю, – покачал головой бандитский бригадир. – В армии за такую закладку заряда морду бьют. Совковой лопатой и со всего размаха.
– Вы служили в армии? – Профессор с опаской посмотрел на Гасильщика. Военных он боялся больше, чем бандитов и пиратов, вместе взятых.
– Вот ещё! – фыркнул Стив. – Разве я похож на неудачника?
С точки зрения Уильяма Дирливангера, бригадир выглядел стопроцентным неудачником, но это мнение лучше оставить при себе, так спокойнее и безопаснее.
– А если не служили, то откуда знаете?
– Смотрел в сети мюзикл «Спасение гефрайтера Шмульке». Там со всеми подробностями показано. Сбросить ссылку?
Профессор никогда не заглядывал на развлекательные каналы в сети, но когда грохнуло, смог убедиться в компетентности создателей неизвестного музыкального шедевра и в бездарности местного спецназа – взрывная волна отразилась от ворот, не причинив им вреда, зато сшибла шесть полицейских флаеров, два летающих танка, гравиплатформу со снайперами, камеры местных голо-видеостанций и тележку продавца мороженого. А ещё каменной картечью основательно прошлась по пиратской пехоте, с лёгкостью раскалывая противолучевую пластиковую броню и перемешивая в мелкий фарш любителей лёгких заработков.
– Страховые компании сегодня разорятся, – давешний полицейский сержант плюнул под ноги профессору Дирливангеру. – И я даже знаю, с кого они попытаются потребовать возмещение убытков.
– С полицейского управления?
– Нет, с меня лично.
– Извините, но сумма вашего гонорара определена заранее, и все вопросы со страховыми компаниями вам придётся решать самостоятельно.
– Если он будет, этот гонорар.
– А вы старайтесь.
– Ещё пять процентов, и мы пригоним армейскую технику.
– За свой счёт, сержант.
– Да? Да моему начальству проще скомандовать отбой и сделать вид, что нас тут не было.
– Попробуйте. Господин Мэтью Кукаревич вас по судам затаскает.
– А он здесь при чём?
– Он везде при всём, сержант. У него больше денег, чем у всего вашего управления, значит, он прав. Мы ведь заключили договор?
– Нет.
– А я думаю, что устный договор – это тоже договор. И де-факто вы уже начали его исполнять. В случае отказа на репутации полицейского управления Марии Целесты можно будет поставить крест, плюс все убедятся в низкой квалификации ваших спецназовцев. И кое-кто задастся вопросом – куда же делись выделенные на их обучение деньги?
– Не ваше дело!
– Пока исполняете договор – оно действительно не моё. Работайте, сержант!
– В нашей картотеке тайная база № 17 обозначена как самая незащищённая. И по данным наших диспетчеров – практически пустая. Шесть кораблей улетели на промысел, а единственный оставшийся проводит ходовые испытания за пределами системы.
– Тем более легко справитесь с задачей.
– Если бы мы знали о потерях…
– Разве они должны меня волновать? Ещё раз повторю – работайте!
Профессор сам гордился собственной решительностью, обычно ему не свойственной. Будучи от природы человеком мягким, он привык уничтожать людей чужими руками, а при столкновении с грубой силой мгновенно терялся. Но сейчас такая ситуация, что приходится проявлять чудеса твёрдости характера, иначе самому не жить. Господин Мэтью Кукаревич не простит потерю миллиардов.
– А ты ничего так, крутой чувачок! – Стив Гасильщик одобрительно похлопал Дирливангера по плечу. – Не хочешь перейти ко мне в бригаду?
Глава седьмая,
в которой подводят некоторые итоги и делают соответствующие выводы
Планета Невада-Нова. Содружество Демократических кланов. 1518 год от Великого Исхода
Высотка «Венедикт-хаус» являлась штаб-квартирой клана Бенедиктосов-Кукаревичей, и в то же время в ней размещалось великое множество офисов самых разнообразных фирм, состоящих в личной собственности господина Мэтью. Но сегодня трёхсотсемидесятиэтажное здание опустело по уважительной причине – никто не хотел попадаться на глаза разъярённому шефу. И в спокойном-то состоянии господин Мэтью мог отправить непонравившегося человека в туристический поход по дну ближайшей речки с тазиком бетона на ногах, а нынче он вообще непредсказуем. Лучше вовремя заболеть и взять неоплачиваемый отгул, чем умереть полностью здоровым в расцвете сил. Случались, знаете ли, прецеденты… и счёт из магазина за верёвку и кусок мыла оплачивали родственники покойного.
В прошлом году вообще анекдотическая история приключилась – вдова проштрафившегося сотрудника не придумала ничего лучше, как заявить на главу клана в полицию, обвинив того в преднамеренном убийстве, уклонении от уплаты ежегодного взноса в бюджет Совета Содружества и других многочисленных грехах. К всеобщему удивлению, суд всё-таки состоялся, но вот результат его оказался вполне предсказуем – клеветницу оштрафовали на двадцать восемь миллиардов кредитов за неуважение к суду, а за дачу заведомо ложных показаний назначили девяносто пять лет исправительных работ на рениевых рудниках клана.
И только один человек не мог сегодня прятаться от Мэтью Кукаревича сразу по двум причинам. Во-первых, Вольф Кликс был личным телохранителем главы клана, а во-вторых, чувство страха ему было неведомо. Точнее, он догадывался о существовании этого чувства, но сам с ним ни разу не пересекался.
– Что вообще за свинство творится, Вольфи? – вопил господин Мэтью, безуспешно пытаясь порвать целлюлозопластовый лист. – Что за дерьмо?
Вопрос был чисто риторическим, так как телохранитель в понимании главы клана являлся чем-то вроде мебели, и Кукаревича давно мучили подозрения, что тот даже читать не умеет. Впрочем, чтение в его должностные обязанности не входит.
Тем не менее Вольф поднапрягся и ответил:
– Я всегда знал, шеф, что свинья и дерьмо – однокоренные братья.
Кукаревич отмахнулся:
– Молчал бы уж, Сенека.
– Меня зовут Вольф.
– Без разницы, ослиная ты задница! – Глава клана сорвался на визг. – Не зли меня! Я сегодня не в духе!
Ознакомительная версия.
