Он остановился перед ней, одним движением медленно опустился на колени и вынул иглокрыса из мешка. Не касаясь иголок, он положил зверя на ладони и протянул его Маллатобук. Его сердце гулко стучало, словно он прошел весь путь от земли до вершин Кашиика.
— Маллатобук… — Чуби попытался продолжить, но голос подвел его. Его переполнил страх, неведомый ему в битве. Что, если она откажет ему? Что, если она возьмет его дар и швырнет прочь, отправив в бездну иглокрыса и его надежду на счастье?
Малла пристально посмотрела на него.
— Чубакка… ты был вдали от своего народа. Ты помнишь наши обычаи? Ты знаешь, что значит этот дар?
На Чуй нахлынуло облегчение — ее тон был радостным и даже игривым.
— Я знаю, — ответил он. — У меня хорошая память. За все годы, что меня здесь не было, я никогда ни на секунду не забывал твоего лица, твоих глаз, твоей силы, Маллатобук. Я мечтал о том дне, когда мы сможем пожениться. Ты выйдешь за меня? Ты позволишь мне стать твоим мужем?
Следуя традиции, она осторожно приняла иглокрыса и вонзила зубы в его мягкое подбрюшье.
Сердце Чуй наполнилось радостью. Она принимает меня! Мы обручены! Поднявшись с колен, он последовал за Маллой под полог листьев. Они сели рядом и разделили иглокрыса, осторожно обгрызая его кости и угощая друг друга отборными кусочками этого величайшего из деликатесов вуки.
— Знаешь, мне уже делали предложение, — сказала Маллатобук. — Люди говорили мне, что глупо так долго ждать. Они говорили, что ты мертв, что ты никогда не вернешься на Кашиик. Но я знала почему-то… Я знала, что это не так. Я ждала, и теперь моя радость наполняет весь мир.
Чубакка нежно стер кровь с ее лица, и она ответила ему тем же. Ее мех был шелковистым на ощупь.
— Малла… ты знаешь о долге жизни, которым я обязан Хэну? — спросил Чуй, когда, насытившись, они сели, обнимая друг друга.
Голос Маллы едва заметно дрогнул.
— Я знаю. Я дорожу твоей честью, как своей собственной, мой будущий муж. Но давай поженимся поскорее, чтобы мы как можно дольше пробыли вместе до того, как тебе и капитану Соло придется улететь.
— Для меня нет большей радости, чем эта, — сказал Чуи. — Как быстро ты сможешь подготовиться? Сколько времени нужно, чтобы приготовить твою свадебную вуаль?
В полумраке она рассмеялась густым глубоким смехом.
— Она готова вот уже как пятьдесят лет, Чубакка. Готова и ждет своего часа.
Сердце Чубакки было переполнено любовью и счастьем.
— Значит завтра, Малла?
— Завтра, Чубакка…
* * *
Развалившись в гамаке, Тероенза, верховный жрец Илезии, наблюдал, как Киббик, представитель господина хаттов на планете, пытается разобраться с отчетами за последний месяц и придать им осмысленность. Огромный четырехногий т'ланда Тиль внутренне застонал. Его давно престало забавлять неумение Киббика вести даже простейшие записи. Киббик был тупицей, и для Тероензы было сущим наказанием находиться под его началом.
Как будто Бесадии не понимают, что если бы Киббику действительно удалось развить навыки, необходимые для управления фабриками спайса, я бы остался не у дел, с отвращением думал верховный жрец. Но шансы на это исчезающе малы…
Когда Тероенза в союзе с главой Десилийков, Джилиак, планировал убийство Арука Хатта, он надеялся, что единственный отпрыск стареющего хатта, Дурга, никогда не будет объявлен главой клана Бесадии. В конце концов, Дурга был отмечен этим ужасным пятном, и это могло справедливо лишить его хоть какой-либо высокой позиции.
Но Дурга показал себя более сильным и способным, чем думал Тероенза. Ему удалось (ходили слухи, что с помощью «Черного солнца») уничтожить своих наиболее ярых противников поразительно быстро. Вокруг него еще были разговоры, но теперь это больше походило на осторожный ропот, чем протестующий крик.
Тероенза возлагал свои надежды на Зиера Хатта, надеясь, что старший Бесадий проявит достаточно силы и ума, чтобы перехитрить Дургу и захватить как клан Бесадии, так и кажидик — его криминальную ветвь.
Но нет — Дурга одержал (по крайней мере, на этот момент) хоть и шаткую, но победу, и тут же объявил, что Тероенза обязан и далее придерживаться всех указаний Арука. Включая обучение Киббика, этого кузена-недоумка, как управлять сложным и прибыльным предприятием. Здесь, на Илезии, трудились религиозные «паломники», завербованные миссионерами т'ланда Тиль во время своих представлений. Любой достаточно обиженный жизнью, чтобы пасть добычей завлекающего Возрадования, следовал за илезианскими миссионерами к влажной планете джунглей. Там, с промытыми мозгами и подчиненной волей, едва питающиеся паломники становились добровольными рабами на фабриках спайса Илезии, работая от рассвета до заката на своих хозяев.
Народ Тероензы являлся родственным народу хаттов, хотя и был намного меньше по размерам и подвижнее. Т'ланда Тиль имели огромные тела, качающиеся на стволоподобных ногах, и широкое лицо, во многом напоминающее хатта, если не считать длинного рога прямо над ноздрями. Длинные, похожие на плети хвосты они носили свернутыми за спиной. Их руки и кисти были крошечными и слабыми по сравнению с остальным телом.
Однако наиболее примечательная особенность мужских особей т'ланда Тиль заключалась не в физическом облике. Они обладали способностью эмпатически распространять эмоции «хорошего настроения» на большинство гуманоидов. Эти воздействия, а также гипнотическая вибрация горловых мешочков, действовали на паломников, как инъекция мощного наркотика. Они быстро становились зависимы от ежедневной «дозы» и верили, что жрецы были посланцами небес.
Знали бы они, как далеко это было от истины. Способность т'ланда Тиль была не более чем адаптацией мужского брачного поведения, развившегося в ходе эволюции для привлечения женщин своей расы.
— Тероенза, — раздраженно сказал Киббик. — Я не понимаю этого. Здесь сказано, что мы потратили тысячи кредиток на угнетатель плодовитости, который добавляется в пищу рабов. Почему мы не можем уничтожить их потомство? Почему бы просто не позволить им размножаться? Это сэкономило бы деньги, разве нет?
Тероенза закатил выпуклые глаза, но Киббик, к счастью, этого не видел.
— Ваше превосходительство, — произнес верховный жрец, — если паломникам позволить размножаться, это уменьшит энергию, которую они вкладывают в работу. Их работоспособность снизится. Это означает, что уменьшится производство и выпуск спайса.
— Возможно, — сказал Киббик. — Но, Тероенза, должен же быть способ управлять этим и без дорогих наркотиков. Можно позволить им плодиться, а потом использовать личинки и яйца в их же пищу.
