Ознакомительная версия.
Александр закрепил на спине лук, слишком много времени потратил он, изготавливая это подобие будущего грозного ручного оружия. Он не знал, чем кончится сегодняшняя битва, но нельзя было усугублять грядущее положение, выкидывая в настоящий момент бесполезное устройство. Он взвесил в руке топор и снова с сомнением водрузил его на поясе: в прошлом сражении копье показало свою воинственную сущность, действуя вполне независимо, ну а теперь оно сжималось грубой ладонью и толстыми когтистыми пальцами. Сближение продолжалось. Когда до саблезубого осталось шагов двадцать, он взревел и обернулся. От этого громоподобного рева Александр замер, словно наткнувшись на невидимую стену, замешательство длилось мгновение, но оно было, и смилодон его уловил. Смилодон решил дать этому обнаглевшему преследователю урок и развернулся, готовясь к прыжку. Александр, подобно греческому пехотинцу бесчисленных войн будущего, шествующему к противнику в составе фаланги, поднял копье повыше, однако его не подпирали с боков товарищи-рекруты, а сзади опытные многошрамные ветераны. Тигр не был уверен в успехе, он привык нападать из засады, с тылу, бесшумно пробегая в полосе невидимости хотя бы первые метры и чувствуя мордой встречный ветер с манящим, возбуждающим аппетит запахом. Теперь, после получения стольких ранений, ему стало не до еды, а убийство для развлечения не слишком практикуется в животном мире. В результате этих и еще бесчисленных подсознательных причин оба противника оказались в замешательстве, между ними возникло почти телепатическое взаимопонимание, и психологическая неуверенность каждого породила нервное напряжение, действующее наподобие цепи обратной связи усиления: внутренняя натуга перехлестывала барьеры и требовала немедленного выхода вовне, однако выбор драки или бегства оставался прерогативой сознания. Александр находился в зоне смертельного двойного прыжка, и громадная кошка уже шипела, выставляя вперед два матовых кинжала, не имеющих ножен, когда ее более чувствительные, чем у пришельца из будущего, слуховые каналы уловили дополнительный опасный фактор. Зверь остановил почти готовое взлететь туловище и стал пятиться, припадая к земле. Это действие усилило уверенность человека, и он подвинулся совсем близко. Короткое копье находилось уже в полуметре от хищника, готовился удар, однако произвести его в таком положении не представлялось возможным, руки находились в максимально вытянутом положении: тело невольно держалось на предельной дистанции от самонаводящихся ножей, нужно было отвести оружие назад и сделать резкий выпад, напирая всем весом, однако вероятность пробить толстый череп этой биологической охотничьей машины заточенным вручную камнем была сомнительной, а достать другие части тела из этого положения тоже не представлялось возможным. Ситуация приобрела статически неразрешимое состояние. Однако тот, неизвестный Александру, фактор становился для смилодона все более явным. Хищник продолжал отступать, и Александр уже несколько осмелел, хотя страшная, дышащая смрадом пасть на столь малом расстоянии внушала ужас, но те далекие психотренинги не пропали даром. Однако момент, когда саблезубый внезапно сменил тактику, оказался жестким сюрпризом. Он надвинулся подобно шквалу, и примитивное копье, словно зубочистка, вклинилось между его клыками. Острый наконечник, войдя в десну, несколько остановил наступательный порыв, и зверь тряхнул головой, освобождаясь от преграды. Александр держал копье очень крепко, его потащило в сторону. Освободиться копье уже не могло, поэтому прочное дерево стало действовать подобно рычагу, и, когда Александр со всего маху упал на живот, рычаг сработал. Он переломил один из громадных клыков, используя другой в качестве опоры. Саблезубый взревел, теряя свое возникшее преимущество, а Александр уже откатывался в сторону, задыхаясь от спешки.
Затем человек прыжком поднялся на ноги и метнул в оголенный бок зверя свое, еще не потерянное, оружие, теперь он опасался ближнего боя. Копье вошло совсем неглубоко, видимо, не причинив этим своим действием особого вреда, оно даже не отвлекло тигра от предыдущей боли. Александр достал топор и замер в нерешительности: разъяренный смилодон крутился на месте, сминая траву подобно смерчу, приблизиться сейчас было явным самоубийством.
И тут на голое плечо Александра легла волосатая рука. И тогда лавина ужаса накрыла его с головой.
* * *
Солнце уже садилось, когда восемь уставших, но очень счастливых мужчин внесли в становище два шеста, представляющих собой наспех сломанные деревца, а к ним за лапы был прикручен жалким подобием веревок мертвый саблезубый. У него был обломан правый клык, а в боках и брюхе имелось неисчислимое количество проколов от копий, стрел и топоров. Уставшие мужчины часто останавливались, чтобы передохнуть и привести в порядок подкладки из кожи, сделанные для того, чтобы ноша не слишком врезалась в плечо.
Александр валился с ног от пережитого приключения, но душа у него пела: они все-таки пришли к нему на помощь, эти недоформированные люди, с меньшим весом мозга и недоделанной челюстью, но – несмотря на это – могущие дать большинству дальних потомков сто очков форы в человечности и смелости. А отломанный клык смилодона Бедуин выпросил себе и долго восхвалял подвиг Александра по этому поводу, потому что благодарить прямым путем было не принято – в этом мире все были равны и никто никому не был должен или обязан, еще не появилось стяжательство и рабство.
Ну, а потом были танцы.
Прибор, находящийся в его руках, был курам на смех, но за те данные, которые он собирался с помощью него получить, несмотря на громадную допустимую ошибку, любой археолог отдал бы правую руку не задумываясь. А он всего лишь измерял угол склонения солнца и, произведя детские вычисления в уме, определял широту своего местоположения. Сказать по правде, вычисления были сложные: нужно было, кроме всего, учесть угол смещения земной оси за предположительный отрезок времени. Если бы у него была вычислительная машина с соответствующей программой, то можно было бы проверить эти данные еще и по положению звезд, по сдвигу которых, с помощью обратной экстраполяции, было возможно грубо определить текущее тысячелетие, но на пальцах это было явно невыполнимо. Даже разбивка шкалы на градусы представляла собой громадную трудность, он с трудом решил эту проблему. Этому, окружающему его, времени было еще далеко, ой как далеко даже до Стоунхенджа. И ведь что интересно: умудрись он точнехонько определить координаты, оставалась задача смещения материков, это, конечно, для повышения точности, но все-таки. Двести тысяч лет это вам не шуточки, за это время Солнечная система протопала по Галактике солидный отрезок спирали, только задом наперед, если быть пунктуальным. Эти наблюдения он вел несколько дней, не пропуская восходы и закаты, а ведь у него не было даже будильника. Песочные часы и те оставались за линией горизонта событий. Была теоретическая возможность изготовить солнечные, но точность их повышалась с высотой стрелы, а он был послан сюда не для создания новых культов. От прогрессорской деятельности следовало воздерживаться.
Ознакомительная версия.
