Йода вновь откинулся на матрас; дыхание учителя стало неглубоким. На стенах убогого жилища плясали тускнеющие отблески пламени из прогорающего очага.
Люк молча ждал, боясь пошевелиться, страшась помешать учителю сражаться с подступающей пустотой.
— Люк… Люк!
Скайуокер вздрогнул. Наставник смотрел на него, улыбаясь.
— Императора берегись… Не недо… Не недооценивай его мощь, или судьба твоего отца твоей станет… Люк, когда я… — На этот раз Йода кашлял надсадно и долго, — последним джедаем станешь. Сила в твоей семье велика…
Передай дальше то… чему… ты выучился… — Паузы между словами становились все дольше. Йода опустил веки. — Есть… еще… другие…
Еще один вздох, и точно порыв ветерка, прилетевшего из-под другого неба, прошелся по комнатке. Щуплое легкое тело вздрогнуло несколько раз и исчезло. Люк не удивился, как в прошлый раз, когда ушел Бен. Он не удивился, когда ему показалось, как кто-то за его спиной произнес без выражения: Смерти нет — только Великая Сила… Голос был незнакомым.
Люк долго сидел возле маленькой опустевшей лежанки, стараясь разобраться в чувствах. И не мог. Сначала ему было жалко себя… и всех остальных. Мир стал беднее. Почему всегда должен уходить кто-то такой, после кого в душе остается черная бездонная дыра? Печаль была окрашена беспомощностью и отчаянием. Когда умерло пламя в крохотном очаге, пришла безысходность.
Будто разом погасли все цвета Галактики. Последний джедай сидит на болоте, а Вселенная катится в горнило последней войны.
Сквозь кокон, отгородивший его от мира, пробрался ночной холодок. Люк поднял голову. Вокруг царил непроглядный мрак. Люк выполз наружу, трясясь от озноба. На болоте не изменилось ничего. Клочьями оседал тяжелый, белесый туман, с корявых черных корней в бочажину срывались крупные капли. Этот цикл повторялся миллионы раз и будет повторяться вечно. Наверное, в этом тоже был свой урок. Даже если и так — скорби это не уменьшало.
Люк поплелся обратно к тому месту, где оставил корабль. Там его радостно и возбужденно поприветствовал старый добрый Р2Д2. Но безутешный Люк не замечал преданного маленького астродроида — тот понял, просвистел соболезнование и сочувственно замолчал. Скайуокер уселся на трухлявое бревно и подпер голову руками.
— Я не справлюсь один… это невозможно…
Из белесого тумана к нему поплыл голос:
— Йода всегда будет с тобой…
Люк стремительно повернулся. Через болотные заросли, невесомо наступая на кочки, к нему пробирался кто-то, закутанный в старый выцветший плащ.
— Бен, — прошептал Люк. Он так много хотел сказать, но мысли мчались, как шары пустынной колючки во время урагана. На поверхность все время выныривал только вопрос, один и тот же, его он и задал. — Почему, Бен? Почему ты не сказал мне?
— Собирался сказать, — вздохнул Кеноби. — Собирался, когда ты закончишь обучение. Но… — Бен снова вздохнул, готовясь сказать новую полу-ложь, полу-правду. — Но ты посчитал необходимым сорваться и убежать. Я говорил тебе о терпении…
— Ты говорил, что Дарт Вейдер предал и убил моего отца, — отчеканил Скайуокер.
Кеноби не стал защищаться.
— Твоего отца предала и убила его Темная сторона, — сказал он. — Он перестал быть Анакином и стал Дартом Вейдером. Когда это случилось, он предал все, во что верил Анакин…
Бен устало нахохлился. Мальчишка слушал внимательно, с непроницаемым, потемневшим от горя лицом; глаза были сухими.
— Хороший человек, которым был твой отец, исчез, умер… погиб. Так что я сказал тебе правду… с определенной точки зрения, — сказал Оби-Ван.
— С определенной точки зрения! — фыркнул Скаиуокер.
— Люк, — мягко позвал его Бен, — ты еще выяснишь, как много истин, за которые мы так цепляемся, зависят лишь от точки зрения на них.
Люк отвернулся. Бен чувствовал, как медленно закипает в Скайуокере безудержный гнев. Маленький мальчик посреди чужого незнакомого мира. Один раз он уже видел, такое. Та история закончилась грустно. Расскажи ему, посоветовал учитель. Бен вздрогнул. Расскажи, с нажимом повторил учитель.
Знание — опасный наркотик; чем больше ты им овладеваешь, тем больше хочется. Он будет слушать.
— Если то, что я сделал, было неправильно, — медленно произнес Оби-Ван, глядя мимо мальчишки на игру тени и света в листве, — то я ошибся не в первый раз. Я не спас его. Мог, но не спас.
И не только его. Оби-Ван замолчал, говорить не хотелось. Мальчишка сидел и смотрел на него круглыми от обиды глазами. Дальше, коротко попросил учитель.
— В том, что случилось с Анакином, есть и моя вина, — врать больше не было смысла. Себя и мальчишку он еще мог обмануть, но учитель всегда знал, говорит он правду или нет. — Когда я впервые встретил твоего отца, он уже был великим пилотом. Но, что изумительнее всего, так это насколько мощно проявилась в нем Сила…
Светлая челка, кнопка конопатого носа, внимательные глаза… Оби-Ван посмотрел на Скайуокера-младшего. Как они все-таки похожи… «Привет, ты тоже джедай? Очень приятно!»
— Я решил, будто смогу быть хорошим учителем, а оказался плохим. Глупая гордость и самомнение. Палпатин тоже почувствовал силу Анакина и увлек его Темной стороной. Мое самомнение имело страшные последствия для Галактики.
Люк пребывал словно в трансе, запутавшись в ужасе, благоговении и восторге.
Мир рушился и перестраивался заново, и это было ужасно. От того, что старый пустынник Кеноби оказался неидеален, что его спесь и высокомерие привели к смерти Анакина, от того, кем бесповоротно и ненужно стал его отец, от того, что внутри черных доспехов Повелителя Тьмы еще дремала почти погасшая искра Анакина.
— Он хороший, — вдруг заявил Люк. — Не совсем… но хороший.
Оби-Ван безжалостно покачал головой.
— Я тоже так думал. Думал, что его еще можно вернуть. Оказалось: нельзя.
Теперь он уже почти не человек, скорее — машина.
Люк вспыхнул:
— Я не стану убивать собственного отца!
— Когда я увидел, во что он превращается, то попытался разубедить его… мы сражались. Я оказался сильнее и… оставил его умирать. Я не знаю, как ему удалось выжить, не знаю, как он выбрался из лавы, но когда он вернулся, это уже был не Анакин. Анакин сгорел. Это был Вейдер. Повелитель Тьмы. Он жив только благодаря электронике в его доспехах и собственной темной воле…
Люк задумчиво разглядывал протез правой кисти. Он тоже рискнул остановить ситха, из этого тоже ничего не получилось, только потерял руку и чуть не погиб. Он больше не будет вызывать своего отца на бой. Он не сможет…
— От судьбы не убежишь, — вздохнул Кеноби.
— В прошлый раз у меня ничего не получилось.
