И этот визит очень настораживал.
Кем бы ни были загадочные посетители квартиры самоубийцы, ясно одно — они имели какое-то отношение или к несостоявшейся жертве, или… к твари. И самым разумным будет держаться от них как можно дальше.
Любопытство — это, конечно, хорошо, но Жаклин твердо решила заняться поиском других любителей счастья «на халяву», а этот случай оставить. Наверняка тварь сейчас высасывает жизненную силу не меньше тридцати человек в этом городе, все они — уже покойники, и нужно лишь одно — добраться до них, да поскорее.
Поэтому метро осталось ее главным наблюдательным постом.
А поскольку читать здешние газеты — удовольствие ниже среднего, Жаклин поневоле погружалась в воспоминания. Но и в них особой радости было мало — так или иначе, все они были связаны с тварью.
Париж, лето 1793 г.
Нельзя сказать, что Жаклин слишком интересовалась всем происходящим — но события вторгались в ее жизнь сами по себе. Прежде ее клиенты (а чаще были все-таки клиентки) обращались с просьбами о приворотах или, в крайнем случае, о здоровье, то сейчас наступило время иных запросов. Все чаще и чаще плачущие женщины просили Жаклин узнать о судьбе ушедшего на войну жениха, мужа или брата.
И часто, слишком часто, гадалка Жаклин видела в магическом кристалле смерть. Говорить об этом прямо не было никаких сил. В конце концов, не всякое гадание должно обязательно сбыться, и она о том знала.
Так что приходилось отвечать уклончиво: «Есть горестные предположения, но есть и иные. Как говорится, звезды только предполагают…»
Как ей хотелось изменить эти страшные судьбы — но как это сделать, она не знала. Да и если бы знала, это мало чем помогло бы ей — такая магия не под силу простой гадалке.
А другие новости, вторгающиеся в ее жизнь, были и тем более неутешительными. Цены повышались, в стране зрели заговоры и восстания, казалось, что республика катится к скорой гибели. Жаклин с содроганием вспоминала то, что творилось на площади в день казни, и думала, что, может быть, оно и к лучшему.
Ту старую ведьму, которая повстречалась ей на площади в тот день, Жаклин больше не видела. И дорого заплатила бы, чтобы никогда больше не видеть.
А события творились самые жуткие. Многих из тех, кто полгода назад отправил на эшафот короля, уже не было в живых. Вожаки республики схватились друг с другом не на жизнь, а на смерть, — и часть из них была побеждена. Те, кто не догадался вовремя сбежать из Парижа, отправились к палачу — вслед за казненным королем.
Жаклин приходилось старательно изображать из себя добродетельную гражданку, так что поневоле нужно было слушать, что говорят другие. Слушать — и молчать. К тому же, ее дело вполне могло оказаться под угрозой — просто, потому что слишком много было вокруг юношей с горящими глазами, произносящих: «Друг Народа считает, что нужно казнить ровно двести шестьдесят тысяч контрреволюционеров — и республика победит». И кто-нибудь из них мог бы пронюхать о гадалке. Ведь если отменен Бог, то должен быть отменен и Дьявол.
А ведь известно, что гадание — от Дьявола, о том же говорят и церковники. И раз оно так, то гадательное ремесло должно быть упразднено. Что будет при этом с самой гадалкой, можно было сказать безо всякого дара предвидения — она моментально лишится дохода, да еще и станет «подозрительной личностью».
А с «подозрительными» в последнее время обходились без церемоний.
В один из жарких июльских дней в дверь квартиры, где жила Жаклин, постучали.
Она открыла — на пороге стояла девушка лет двадцати пяти — примерно одного с нею возраста.
— Мне рекомендовала вас Тереза Буиссон, — быстро проговорила посетительница.
Это было одним из условных паролей и, одновременно, рекомендацией — Тереза Буиссон была одной из самых давних клиенток Жаклин. В свое время «мадемуазель Жаклин» избавила ее мужа от тяжелых запоев и загулов (что было не так-то уж и сложно), а теперь Тереза была готова направлять к гадалке новых и проверенных клиенток.
— Проходите, — кивнула гостье Жаклин, подметив, что та чувствует себя неважно — причиной тому могла быть уличная духота. К тому же, посетительница была явно чем-то взволнована, но это нисколько не удивляло — редко кто ходит к гадалке от слишком хорошей жизни. Да и у кого сейчас есть такая роскошь — слишком хорошая жизнь?!
Гадалка предложила посетительнице садиться, внимательно глядя на нее. Высокий лоб, платье мрачного тона — довольно дорогое, не всякая девушка сможет позволить себе такое. И волнение, волнение — отчего?
Гостья вздохнула, собираясь с мыслями.
— Я должна вас сразу предупредить — я не верю ни в какие гадания, но…
Вступление было многообещающим — обычно клиентки Жаклин готовы были поверить во что угодно, даже в то, чего нет. «Не верит… Скажите-ка, пожалуйста, а что она, в таком случае здесь делает?» — подумала гадалка. Но поспешно прощаться с посетительницей ей не хотелось — дела сейчас шли хуже, чем когда-либо, и лишние деньги вовсе не стали бы лишними.
— Я прошу вас успокоиться, — проговорила она, — а тогда можете рассказать, в чем дело, гражданка…
— Успокоиться? — На бескровных губах незнакомки появилась слабая улыбка. — Боюсь, это не в моей власти. Хотя вы правы, сударыня, спокойствие — это то, что мне как раз необходимо.
Жаклин насторожил не столько взволнованный тон посетительницы, сколько это подозрительное обращение — «сударыня». Неужели она забыла о всякой осторожности?
— Вы полагаете, я собираюсь спрашивать о своей судьбе? Это не так, — произнесла незнакомка, словно бы читая ее мысли. — Мне безразлично, что станет со мной.
— Это — неправильно, гражданка, — покачала головой Жаклин. — Так не следует говорить. Я думаю, вам помог бы один отвар. Он горьковат, но вам станет немного легче. — Не дожидаясь просьбы, она отправилась на кухню, оставив посетительницу в гостиной.
Зелье, которое она подала гостье, было и в самом деле отвратительным на вкус — но, кажется, посетительница почувствовала себя немного лучше. По крайней мере, она перестала постоянно наморщивать лоб и теребить длинные рукава платья и сложенный веер.
— Возможно, вас удивит, но тот, о ком я хочу спросить, связан с врачеванием, — слегка улыбнувшись, произнесла девушка.
— Вот как? Он — близкий вам человек? — спросила Жаклин.
— Не совсем. То есть, нет, — ответила гостья. — Но мне необходимо узнать о его судьбе.
— В таком случае, опишите его, — попросила Жаклин.
Словесный портрет, который могла бы дать посетительница, был ей совершенно без надобности. Зато в этот момент ее клиентка сосредоточится на его образе, и в ее разуме возникнет картинка, которую можно будет увидеть и гадалке. Все прочее — дело техники. Магические кристаллы, карты — это вещи, которые в принципе не нужны.
