На копии тестов «от Мельны» ушло шесть часов. Я изготовил их больше ста штук, но помучился преизрядно. Репликатор никак не хотел добавлять в получающиеся изделия нижнюю тестовую полосу. По ощущениям, он её просто не видел. В итоге пришлось каждый тест изготавливать индивидуально, как новый, а не ставить их на поток, как другие изделия.
Когда я с ними закончил, на дворе уже стояла глубокая ночь. Спать пока не хотелось, но в желудке урчало — про ужин я за работой так и не вспомнил. Подумал было пробраться на кухню (а находилась в другом крыле ещё недостроенного поместья) и поискать там чего-то съестного, но, к счастью, этого не потребовалось. Проблема решилась сама собой. В дверь сперва постучали, а затем, не дожидаясь моего разрешения, отворили.
В реакторную с подносом в руках вошла баронесса.
— Ты сегодня не ужинал, — проговорила она с укоризной. — И спать ещё не ложился. Это неправильно, так нельзя, так можно совсем уработаться…
Я слушал её, смотрел, как она ставит поднос на стол, расставляет тарелки, склоняется с кувшином над кружкой, смахивает со столешницы невидимые пылинки, а внутри у меня словно бы что-то переворачивалось.
Сегодня Паорэ была одета практически так же как в тот самый день, когда её привели ко мне в качестве главной награды за первый выигранный бой на аренах Ландвилия.
Босые ноги, открытые плечи, простое чуть тесноватое платье, будто специально подчёркивающее и без того шикарные формы его обладательницы.
— Есть будешь? — спросила она, оторвавшись от сервировки.
Спросила и аккуратно присела на краешек стула, изящно изогнув спину.
Даже не знаю, чего мне сейчас больше хотелось: есть или чего-то другого, «нематериального».
Тем не менее, за стол я всё-таки сел. И даже чего-то схрумкал. И выпил. То ли перебродившего сока, то ли недобродившего вина, но вкус у напитка был однозначно приятный.
Миледи тоже пригубила из своей кружки, а затем начала что-то рассказывать. Я слушал, кивал, но с каждой секундой всё меньше и меньше понимал, что она говорит. Все силы уходили на то, чтобы не наброситься на неё прямо сейчас, за столом.
Что на меня такое нашло? Почему это невозможно терпеть?
Последнюю попытку удержать себя в рамках я сделал, когда еда в тарелках закончилась, а кувшин опустел. Поднявшись со стула, я чуть ли не в раскорячку добрёл до реактора и ухватился руками за края рабочей поверхности.
— Может, тебе помочь?
От этого обволакивающего голоса легко можно было сойти с ума.
— Вот эти штуковины лучше подвинуть сюда…
Пао протянула к репликатору руку и будто случайно коснулась моего плеча своей грудью.
То, что Паорэ тоже, как я, дрожала от возбуждения, не заметил бы только полный чурбан.
Крепиться и дальше стало просто бессмысленно.
Единственное, от чего я сумел удержаться — это что не попытался сходу сорвать с неё платье, а прежде чем это сделать, подхватил её на руки и донёс до дивана…
То, что с нами происходило, казалось каким-то безумством. Один в один как в тот день, когда мы вскрывали защитную дымку над Флорой на алтаре лесного святилища. Я целовал её шею, лицо, грудь, плечи, пытался объять собой каждую туну, каждую клеточку её роскошного тела. А она отдавалась мне с такой страстью, как будто бы точно знала, что это в последний раз и больше мы уже никогда не увидимся.
Забыв обо всём, мы жили только друг другом, любили друг друга, мучили, наслаждались. Только сейчас до меня, наконец, дошло, что другой такой женщины у меня нет, не было и не будет. Что даже Анцилла не может сравниться с этой суккубой, настоящей богиней плотской любви, ради которой хоть на эшафот, хоть в огонь, хоть с обрыва, и пусть весь мир горит в адском огне, если мы с ней не вместе…
Из омута вожделения мы вынырнули только к утру, когда совсем обессилели. А после, придя в себя, ещё целый час просто лежали рядом, пытаясь понять, что случилось и как нам теперь жить дальше.
А потом Паорэ ушла. Завернувшись в обрывки от платья и пошатываясь, словно пьяная.
Только тогда меня, наконец, отпустило.
Терзания кончились, я провалился в сон и продрых до самого вечера…
Глава 9
Разбудило меня чувство голода. Если бы не оно, проспал бы, наверное, ещё часов пять или шесть. А так, пришлось встать, одеться и выйти на поиск съестного.
Кухня оказалась пуста, все шкафы заперты, ломать их я не решился.
Побродив около четверти часа по замку, дошёл до той зоны, где находился госпиталь, устроенный здесь по моему же собственному предложению.
— Что-то случилось, милорд? — встретил меня в приёмном Сапхат.
— Нет, док, — махнул я рукой. — Это я просто глянуть зашёл, что тут и как…
Минут, наверное, десять мастер, а по совместительству ещё и начмед, скрупулёзно докладывал мне, как здесь идут дела и вообще. Какая обеспеченность медикаментами, оборудованием и расходниками, какая загруженность коек, сколько недавних раненых готовится к выписке, кого можно перевести на амбулаторное, а кого пока ещё рано… Я его внимательно слушал, вставлял отдельные реплики, изображал заинтересованность… Самое главное он сообщил под конец, хлопнув себя по лбу и указав на окно:
— Ах, да! Миледи просила вам передать, что если я вас увижу, обед и ужин сегодня на улице, в летней кухне.
— А почему в летней?
— В главной плита барахлит, её на ремонт закрыли, — развёл руками Сапхат…
Летняя кухня представляла собой небольшой сарайчик и примыкающий к нему длинный навес, под которым стояли столы и скамейки. Типичный такой полевой стан во время страды в советском колхозе. Я на картинках их много видал, а вот вживую ни разу.
За ближним столом сидела Паорэ. Одна. Одетая снова в платье, только уже посвободнее, чем предыдущее. «Это снимается легче, можно даже не рвать», — мелькнула внезапная мысль.
Я подошёл и плюхнулся рядом.
— Где все? — спросил, пододвинув к себе миску со снедью.
Женщина улыбнулась и пожала плечами:
— Ан уехала с Гасом и Борсом в Склинку, смотреть места для таможни. Нуна — на дальние выселки, там вроде бы недоимки нарисовались, надо проверить…
— Одна уехала? — уточнил я, протянув руку к стоящему на столе кувшину. — Тебе налить?
— Налить, — подставила Пао кружку. — Одна — это про кого? Про Ан или Нуну?
— Про Нуну.
— С ней Калер и двое охотников. Дастий и Лурф. Помнишь таких?
— Помню.
Я отхлебнул напиток. Удовлетворённо кивнул.
Точно такой же мы пили нынешней ночью.
Хорошая штука, забористая. Вроде и не вино, но чакры там всякие прочищает отлично…
— Когда возвращаются, не говорили?
— Говорили. Нуна дней через пять, не раньше. А Ан сказала, что послезавтра.
Странно, но от последней новости я испытал некое… облегчение что ли…
Мне почему-то совсем не хотелось, чтобы Анцилла была сейчас здесь, в поместье. А то, что она вернётся лишь послезавтра… хм… наверное, это действительно к лучшему…
Народу на улице в этот час было немного. Двое бойцов охраняли стоящий посреди двора шаттл. Ещё двое крутились возле ворот. Одна из служанок что-то выговаривала устроившим перекур землекопам, что рыли траншеи под очередные фундаменты. В окне на втором этаже маячил Сапхат. А рядом со мной, бок о бок, сидела лучшая в мире женщина…
Развернувшись к Паорэ, я аккуратно вынул из её рук кружку и поставил на стол. Пао смотрела на меня расширенными глазами, её грудь едва заметно вздымалась, плечи подрагивали…
Блин! Да что же это с нами опять происходит?! Почему нас опять так колбасит?..
Мы целовались так исступлённо, как будто боялись, что нас вот-вот разлучат и мы больше никогда не увидимся. Казалось, на нас сейчас смотрят, уронив челюсти, все кто есть во дворе. Землекопы, охранники у ворот, бойцы возле шаттла, служанка, доктор…
Нам было всё равно. Пусть смотрят и пусть завидуют.
Это наш замок, наша земля, наш мир, наше право…
