Алфант закричал в отчаянии.
Майло ничего этого не видел, но от звука этого крика у него сжались внутренности.
Он поднялся, и, задолго до того, как он увидел ее тело, уже знал, что кое-что ужасное произошло только что. Что-то большое, что-то темное, что-то большее, чем все разрушения, смерти и резня вокруг него.
Что-то нечестивое.
IV. МАГНИФИКАТ
— Я знаю, что увидел тогда. И я знаю, что вижу сейчас.
— Цвейл, аятани
С улиц Гильдейского Склона в центре города, можно было увидеть красно-коричневые и желтые нимбы, заливающие тьму над северо-западными окраинами столицы. Отдельные вспышки света вспыхивали в мерцании, как ударяющие в землю молнии. Глухие взрывы и рев, запертые под оболочкой городского щита, докатывались до их ушей, и дым, так же запертый щитом, собирался в тонкую крышу, как низкие облака. Согласно безумным докладам тактической службы Цивитас, более тысячи врагов, при поддержке тяжелой техники, штурмовали город.
И город сдавал. Частично от яростной атаки, и частично под грузом необъяснимого ощущения поражения и потери, которое поселилось в мыслях населения в ночные часы.
Виктор Харк не мог этого объяснить, но он мог это чувствовать. Боль, чувство разочарования, сокрушительное горе. Возможно, это было от неожиданной скорости и жестокости нападения хаоса. Возможно, это было общим осознанием того, как на самом деле хрупки были позиции Империума.
Даже в своих наихудших представлениях о катастрофе, Гаунт никогда не предполагал, что вещи могут пойти так плохо и так быстро. Харк знал это очень хорошо. Он провел с Гаунтом достаточно много времени, оценивая ужасные защитные возможности, предоставляемые Цивитас Беати, далекие от достаточных численных сил, которые были в их распоряжении, и полное отсутствие времени на подготовку. Это была мрачная картина, и Гаунт не делал секрета из своих страхов, что как только основные силы архиврага прибудут, битву за Херодор можно будет считать законченной.
Но основных сил все еще не было, а уже казалось, что город падет за одну ночь.
— Тактическая служба все еще относит рейдеров к инакомыслящим еретикам. Харк вздохнул, когда услышал это, и вытащил микро-бусину из уха. Он больше не желал ничего слышать.
Улицы были забиты людьми и причитаниями. Вот, что это было. Это был не звук террора и тревоги, поднимающийся из толпы. Это был звук скорби.
Харк ехал в тяжелом транспортнике рядом с колонной подкреплений.
В ней было двенадцать транспортников, все идентично серые, длинные машины Муниторума, и они могли продвигаться сквозь толпу только потому, что три Химеры из сил Лорда Генерала ехали перед ними. Вид тяжелого гусеничного транспорта заставлял бедствующие толпы быстро уходить с дороги.
Полковник Калденбах, полевой командир Люго, командовал колонной, и Танитцы с отрядами Сил Планетарной Обороны Херодора в транспортниках отвечали перед ним. Харк прекрасно знал Калденбаха с тех пор, как был при штабе Лорда Генерала, бескомпромиссный, но одаренный офицер, который сделал хорошую карьеру в Арделинских Колониях и вошел в состав личного отряда Люго.
Колонна повернулась на запад, покинув Принципал II, под широкие акведуки, которые обслуживали сельскохозяйственный район, и покатилась по широкой площади Круга Астрономов в тени огромной вулканической заглушки, на которой располагалась Платформа Астрономов, бастион Херодианской науки и знаний. Она была прямо наверху, в древних обсерваториях, которые работали не прерываясь в течение двух тысяч лет, и тут Казалон обдумал и написал свой трактат по небарионной материи, и Хазмун Зенг, тремя веками позже, упрямо завершил свою Теорию Гравитации, перед лицом яростного неодобрения Инквизицией. Харку сказали, что возможно посетить мастерскую Зенга, которая была сохранена по приказу первого чиновника сразу после того, как великий человек покинул ее. Эта идея чрезвычайно нравилась Харку. Забраться по ступеням на склоне запечатанного вулкана на этот тихий маленький остров обсерваторий, макроскопических башен, звездных вычислителей и библиотек, намного выше жужжащего города, и провести несколько спокойных мгновений в пыльной комнате, где Зенг сделал ошеломительный вклад в Имперскую науку, делая зашифрованные записи в зеркальном отражении, чтобы одурачить следящую за ним Инквизицию.
Но война, как всегда, приковала Харка к земле. За двадцать лет, он путешествовал и служил более чем на сорока мирах, многие из которых были богаты культурными ценностями и важными раскопками. Он никогда не пользовался правом посещения любых достопримечательностей. Всегда были сражения, которые надо закончить, или боевые приказы, которые надо было просмотреть, а когда все заканчивалось, военный транспортник уже ожидал его, чтобы переместить на следующее полу битвы.
Колонна остановилась в Круге и отряды стали высаживаться. Калденбах, несгибаемый, в своем длинном зеленом плаще и фуражке, обходил войска, раздавая приказы. Здесь было пятьдесят солдат из личного отряда Люго в качестве поддержки, и все были одеты в тяжелые зеленые одежды и камуфляжные шлемы.
Майор, по имени Пенто, из Полка Цивитас Беати, командовал частями Херодианцев, двумя взводами элиты Цивитас Беати и пятью взводами регулярных Сил Планетарной Обороны Херодора. Сержант Варл построил пять взводов Призраков: свой собственный, Халлера, Аркуды, Раглона и Эулера.
Положа свою комиссарскую фуражку на согнутую руку – стиль Гаунта,— Призраки называли это так – Харк чувствовал, что он тут лишний. Даже у Калденбаха были свои комиссары, неразлучная пара близнецов, звавшихся Китл. Они были худыми, костлявыми рыжеволосыми людьми со светлой кожей и темными глазами, одетые в черные, свободные кожаные плащи, которые скрипели, когда они быстро шли вдоль шеренги, распевая укрепляющие и зажигательные мотивы в унисон. Это было дурным тоном, по опыту Харка. Столпившиеся солдаты и так нервничали. Они были в шаге от двери в дикую городскую зону битвы, и были готовы вступить туда очертя голову, а вокруг них лежал город, который, как казалось, уже был захвачен.
— Солдаты Империума! — прокричал Китл Один.
— Вы видите это там? — проорал его брат, указывая наверх на Платформу Астрономов.
— Место Херодианского учения! Здесь астрономы хранят неизменное учение об окружающем величии небес, постигая их секреты и постигая их истины!
— Но даже их бдительность,— кричал Китл Два, — всего лишь ограниченное видение по сравнению с вечной бдительностью святого Бога-Императора.
— Будь благословен Бог-Император!
— Будь благословен Бог-Император, который присматривает за всеми нами, всегда и везде!
— Его взгляд сейчас на всех вас,— объявил Китл Один. — Он не случаен, он судит и взвешивает все ваши действия!
— Не подведите его! Не потерпите неудачу в этот величий час войны! — Они долго трещали так. Харк мог так же произносить воодушевляющие речи, когда это было необходимо, но все это уже казалось перегибом. Подобно тому, как Гаунт иногда позволял себе мягко играть на каменных чувствах Харка, так же Харк сейчас чувствовал, что это его время, чтобы быть более сочувственным.
Он начал с Сержантов Аркуды и Раглона. Оба были недавно произведены в командиры отрядов. Они все еще искали себя, и на Айэкс Кардинале, первый же вкус боевого командования Раглона был подпорчен огромной неудачей и тяжелыми потерями.
Они напряглись, когда он подошел, так что он улыбнулся, и это им показалось таким необычным, что они захихикали.
— Готовы?
— Сэр,— подтвердили оба. Он посмотрел на их взводы, выстроенные в три шеренги, на мгновение задержав взгляд на Рядовом Костине в отряде Раглона. Пьяная ошибка Костина дорого обошлась отряду Раглона на Айэксе. Гаунт должен был его расстрелять за это по праву, и сделал бы это, но не смог из-за вспыльчивого вмешательства Дордена. Дорден жертвовал своей жизнью, чтобы спасти Костина, и подорвал авторитет Гаунта в процессе. Теплые отношения между полковником-комиссаром и его старшим медиком с тех пор были сильно натянутыми. Харк смотрел на Костина, но казалось, что человек сильно старался, чтобы искупить свою вину.
