Михаил резко погрустнел… Вообще, положение Данилки при Великих князьях было очень странным. С одной стороны — слуга. Причём крепостной. Одежду чистить и обиходить, обувь от грязи очищать, на стол накрывать, галстухи (да-да, сейчас использовалось именно такое произношение) повязывать и всё такое прочее — его обязанности, которые бывший трубочист исполнял со всем тщанием. И не только потому, что за этим многие следили, но и потому что это было в его привычке. Есть у тебя набор должностных обязанностей — будь добр исполнять их со всем возможным тщанием. А если что не нравится — уходи с должности. Третьего не дано… Он так привык, и это ему очень помогало. Как в прошлой жизни, так и в этой. Потому что, как он уже упоминал, за исполнением слугами должностных обязанностей тщательно следили. Причём, не столько старшие среди прислуги — та же «барская барыня» с новым дворецким и старший лакей, но и лично генерал Ламздорф и, даже, графиня Ливен. «Бабушка» как её звали юные Великие князья и княгини. Вот уж кто на самом деле царствовал над дворней. Да и не только над ней… Всех знала, всё примечала и могла одним движением пальца как обрушить чью-то судьбу, так и вознести. Не в неведомые выси, отнюдь… на одну, максимум две позиции. Причём, Данилка так и не понял, было ли это следствием ограниченности её возможностей или её сознательным выбором. По всему выходило — второе.
Данилку на беседу она приглашала три раза. Первый, когда его только назначили в прислугу Николаю. Разговор тогда состоялся не слишком длинный, но весьма подробный — кто, где, откуда? Чего знаешь/умеешь? Как своё назначение оцениваешь? Кому за него благодарный? Чего делать ни в коем случае не должен, даже ежели мальчишки просить будут? Второй… когда он первый раз проскочил мимо субботней порки за огрехи в учёбе. И он был куда более обстоятельным. Даниил после него даже начал опасаться, что вылетит из окружения Николая как пробка от шампанского из бутылки. Уж больно «бабушка» его пытала. И, в первую очередь, не о нём самом, а о Николае. А он вертелся как уж на сковородке, пытаясь и не сказать ничего, что потом Николай может расценить как предательство, и не рассердить «бабушку». Но получалось плохо. Почти на каждый вопрос приходилось выбирать — либо сдавать Николая, либо рисковать вызвать неудовольствие графини Ливен. И, чаще всего, приходилось выбирать неудовольствие… Хотя Данилка отлично понимал, что «бабушка» в настоящий момент куда влиятельнее маленького Великого князя. И если она решит вышвырнуть Даниила — тот никак на это повлиять не сможет. Но всё равно, упрямо вскидывал подбородок и заявлял:
— Не знаю, Ваше высокопревосходительство, я ещё мал, разумом не крепок — ничего такого не замечал…
К концу «беседы» он уже окончательно смирился с крахом всех своих планов и с тем, что из дворца придётся бежать, но как-то обошлось. А вот третий раз — нынче. Перед поркой…
С другой — он был соучеником Великих князей и их ближайшим соратником по детским играм. Не единственным. Были и другие. Например, Володенька Адлерберг — сын бывшей официальной воспитательницы Николая и Михаила графини Адлерберг, незадолго до переноса сюда сознания бывшего майора ставшей начальницей Смольного института благородных девиц. До появления Данилки именно он считался самым близким человеком для Николая и Михаила из числа ровесников. Но после того, как его maman получила своё нынешнее назначение, и его семья вследствие этого переехала из Павловского дворца в Петербург — они стали встречаться не слишком часто. В основном только зимой, когда семья «государыни» переселялась из любимого Павловска в Гатчину или Зимний, под бок к старшему сыну. К тому же он был на пять лет старше Николая, что в этом возрасте довольно большой срок… Хотя Николай и Михаил его приезду всегда радовались. Володенька в настоящий момент обучался в Пажеском корпусе и потому, так или иначе, участвовал во всех значимых мероприятиях, проходящих в столице Российской империи — самых значимых балах, свадьбах высокопоставленных персон, празднествах. Поэтому все слушали его рассказы с большим интересом. И Данилка в том числе… Например, именно от него они в первый раз услышали подробный рассказ о «полёте француза на монгольфьере».
Время от времени появлялись и другие мальчишки. Но Даниил отличался от них тем, что был рядом всегда. Каждый день. А ещё он был неиссякаемым источником разных интересностей… Они построили новый планер. Потом сделали летающий китайский фонарик. Причём не один, а несколько дюжин. И устроили «китайский фестиваль летающих фонариков», передачу о котором в «Клубе кинопутешествий» Анисим когда-то смотрел. Правда закончилось всё тем, что сгорело два стога сена на заднем дворе, за что Данилка снова был отправлен на конюшню… Кроме этого они собственноручно сделали себе по складному ножу в очень неплохо оборудованной дворцовой мастерской, в которой, к изумлению Данилки, довольно часто появлялась и сама «государыня». Как выяснилось, она увлекалась резьбой по камню, янтарю и кости, весьма ловко управляясь с токарным станком. Во дворце имелось немало вещей её работы — настольные украшения, чернильницы, камеи. Что едва не породило у бывшего майора когнитивный диссонанс. Потому что его ещё со школьной скамьи учили, что все эти цари-князья, сплошь прожигающие жизнь бездельники не способные ни на что путное… Так что к появлению своих младших отпрысков в мастерской в их собственное свободное время она отнеслась весьма одобрительно. И, даже, поняв кто послужил этому причиной, пожаловала бывшему трубочисту ещё один серебряный рубль… Так же каждый смастерил себе под руководством Данилки по луку со стрелами. Вернее, по два. Потому что первыми, изготовленными в мастерской, с удобными рукоятями и костяными накладками, они попользоваться не успели. Те были отобраны генерал Ламздорфом «во избежание». Но на этом дело не окончилось, потому что спустя неделю они обзавелись новыми. Из орешника. И сделали они их, используя собственные ножи. Но это оказалось даже интересней, потому что Данилка сообщил мальчишкам, что на этот раз они изготовили настоящие английские «лонгбоу», а когда те поинтересовались что это такое — пересказал им «Белый отряд» Конан Дойла… Ну и при наличии луков дело никак не могло обойтись без игры в индейцев. Вследствие чего у маленьких принцев чуть позже появились и «томагавки» из здоровенных кованных гвоздей. Ими пробивали подходящую палку, после чего кончик расплющивали и затачивали на камне. Они даже в дерево втыкались! Но ни новых луков, ни «томогавков» они уже никому не показали, тщательно спрятав их в дворцовом парке. Так же, как и головные уборы из гусиных перьев.
Если честно, Данилка использовал историю с луками и «томогавками» в качестве теста. Ему нужно было понять, насколько эта великокняжеская малышня способна молчать и не проколоться. Во дворце же столько посторонних глаз — кроме Ламздорфа и графини Ливен, был ещё сонм дворцовых слуг, учителя, гвардейцы охраны и так далее. То есть за младшими детьми покойного императора почитай каждую минуту наблюдали десятки глаз, и вырваться из-под их внимания можно было на очень небольшое время, которое практически полностью будет потрачено на полузапретные игры. Полу, потому что их пока ещё не запретили, но, если он правильно вычислил характер воспитателя младших Великих князей — едва только тот о них узнает, как мгновенно их запретит. Вот он и решил посмотреть, насколько мальчишки способны быть осторожными и как умеют держать язык за зубами… Он ставил максимум на неделю. Но ошибся. Они спокойно доиграли в индейцев до начала сентября.
Конечно, эти игры происходили далеко не каждый день, а как следует отрывались они, только когда «государыня» с приближёнными уезжала из дворца куда-нибудь в гости, но даже так пацанята оказались — кремень. За что в качестве вознаграждения получили несколько недель пересказа романов Фенимора Купера, Майн Рида и Карла Мая. Ну, насколько он их помнил… так что Николай взял себе имя Чингачгука, а Михаил стал Виннету — сыном Инчу Чуна. Себе же Данилка скромно оставил псевдоним Зверобоя… Однако, в начале сентября младший из братьев — Михаил, всё-таки, прокололся. И Данилка, естественно, снова попал на конюшню. Но это лишь добавляло ему авторитета в глазах мальчишек. Их-то наказывали максимум лишением сладкого, а вот их соученику и… похоже, уже, не смотря на крепостной статус, вполне себе другу — поркой. Но он не унывал и вскоре выдумывал ещё что-нибудь, что взрослые снова называли проказой, а маленькие Великие князья — интереснейшим приключением.
