которое почти никогда не проявляется. Просто спит. Это происходит чаще, чем в девяноста девяти процентах случаев. То есть риск минимален. Но иногда, как правило раз в несколько поколений, эта болезнь даёт о себе знать. И каждый раз она заканчивается смертельным исходом.
— К целителям обращались, как я понимаю.
— Разумеется! Но что они могут сделать, когда Исток в горле одного из нас вступает в резонанс с самой Изнанкой⁈ Когда энергия из других миров наполняет его⁈ О, это многократно усиливает нашу магию! — он взмахнул руками. — Вот только потом Исток превращается в огромный прорыв на Изнанку!
— А что происходит с членом рода⁈
— То, о чём ты наверняка уже догадался! Его просто разрывает на куски. А если быть точнее — голова в одну сторону, а тело в другое.
— И ты подозреваешь, что у кого-то из твоего рода эта болезнь может проснуться?
— Нет, Кальмаров, — он закачал головой.
Его лицо внезапно осунулось, а в уголках глаз блеснули капельки слёз, которые он не стесняясь смахнул, продолжая говорить:
— Не подозреваю, а знаю! И знаю, что ни у кого в этом мире нет возможности это изменить… Потому что лишь вчера я заметил, как звучит голос моей дочери, как незаметно изменились исходящие от него вибрации, в которых ощущалась сила Изнанки. Если кто и может победить эту треклятую болезнь, то только тот, кто уже превосходил мои ожидания, — он поднял на меня свой взгляд, налившийся сталью. — Кальмаров, ты сможешь спасти Таню от смерти⁈
— Я всегда приду ей на помощь, — без раздумий сказал я. — Но разве Таня действительно в опасности? Вы могли «ослышаться» или понять что-то не так. Ведь вы никогда не имели ранее дела с активным проявлением болезни, не так ли?
— Не имел, — он покачал головой. — Но я знаю, как звучит Изнанка. Потому что каждый раз, заходя туда, слушаю эти отголоски. Словно хриплый соловей едва поёт на грани слуха.
— Да даже если это так…
Я задумался.
Лечение через панацею Кацураги едва ли будет иметь смысл.
«Красное Безумие» восстанавливает тело, приводя его к изначальному состоянию.
Но если заболевание генетическое, то это самое «изначальное состояние» и несёт в себе проблему.
Как тогда быть? Едва ли это возможно вылечить…
Но вот одна вещь не вписывалась никак.
Причём здесь вообще Изнанка? Если заболевание генетическое, то оно не должно быть связано с другими мирами. Это странно.
Вообще больше похоже на родовое проклятье. Но что-то я не видел ни одного его следа, когда смотрел на Таню Истинным Виденьем.
Она выглядела вполне обычно.
— Разберёмся, — заявил я Косаткину и развернулся в выходу в зал. — Но мне потребуется время.
— Его мало! — крикнул он. — По летописям моего рода, гласовница превращается в прорыв меньше чем за неделю! Чаще всего за четыре-пять дней!
— «Гласовница»? — уточнил я непонятное слово.
— Да, так мы называем болезнь.
— Паниковать в любом случае не стоит. Возможно, ты ослышался.
— Невозможно, — уголок его рта скривился. — Я не первый день живу на свете, Кальмаров. И слышал не одну тысячу голосов. Мой слух почти идеален! И я уж точно услышу разницу в том, каков голос моей дочери был и каким он стал!
— Хорошо, — я не стал спорить. Никогда ещё не видел Косаткина настолько эмоциональным. — Идём, я посмотрю на твою дочь своими способами.
Мы вернулись в гостиную.
Там нам предстала идиллистическая картина.
Таня, Лена и Виталий Амурский пили чай.
В абсолютном безмолвии.
Они даже старались не смотреть друг на друга. Только Виталий умело прятал ухмылку в бороде.
Но наше возвращение прервало неловкую тишину.
Мы с Виталием обменялись приветственными кивками.
Затем я активировал Истинное Виденье.
На первый взгляд с Таней всё было в полном порядке. Насыщенная аура, как и у любого здорового одарённого.
— Татьяна.
— Граф? — удивлённо спросила она, аристократично оттопырив мизинец от удерживаемой в руке чашки.
Когда она говорила, воздух вокруг её горла действительно приобрёл странноватый сизый оттенок. Чем-то он напоминал туман из Туманной Долины
— Используй свой дар, прямо сейчас.
— Вам спеть что-нибудь? — хихикнула она.
— Делай то, что велит граф Кальмаров. Это серьёзно, — велел Косаткин.
Она сразу посерьезнела и на весь зал произнесла:
— Щит!
Из её рта пошла энергетическая волна. Она остановилась прямо перед Косаткиной и за секунду укрыла её магическим щитом, за которым всё было чёрно-белым.
Плохо…
Косаткин был полностью прав.
В момент, когда Татьяна применила свой дар, в воздух рядом с ней выбросились частицы насыщеннейшей энергии. Яркие и фонящие силой, как будто эти частицы взяли из макровой пыли.
— Граф Косаткин, — я повернулся к нему, едва обозначив кивок. — Жду вас наверху. Попробуем что-нибудь сделать прямо сейчас.
Тут в уставших глазах Косаткина что-то мелькнуло.
Надежда? Нет, скорее — решительность. Он был готов пройти этот путь до конца, независимо от результата.
Я поспешил на второй этаж. Зашёл в свои покои, взяв шкатулку с иголками Златика, и встретил Косаткиных.
Таня волновалась. Её пугала неопределённость. Я прекрасно это видел, несмотря на её мнимое спокойствие.
— Что случилось, граф, отец? — Таня задала вопрос, как только мы зашли в кабинет с удобным диваном
— Ложитесь, сударыня. Сейчас я всего лишь ознакомлю вас с особенностями китайской акупунктуры! — ободряюще улыбнулся я, доставая иглы.
— Зачем же это? — она прищурилась. Но мой расслабленный тон её чуть успокоил.
— Обыкновенная проверка твоей энергетики и дара. Заметила, что в последнее время он посильнее стал?
— Самую малость, — она ухмыльнулась, но улеглась на диван. — А свою невесту вы уже… — она проскользунла взглядом по иглам, — обкалывали?
— И не раз! — бодро заявил я, вставляя первую иглу ей в лоб. — Не больно?
Она даже не поморщилась.
— Нет, граф, у вас лёгкая и уверенная рука… но ощущения необычные.
— Расслабьтесь и отдайтесь им, — ответил я, выставляя другие иглы. — Возможно, хорошо поспите.
Косаткин всё это время напряжённо стоял в углу и наблюдал за моими действиями.
А огромный Златик завис рядом, внимательно изучая Татьяну.
— ОНА ПОД УГРОЗОЙ, ХОЗЯИН! — получил я от него мысленный вердикт.
И я ответил, тоже передавая ментальное сообщение:
— Вот для
