Ознакомительная версия.
— По одному. Живо! — скомандовал тип в зелёной форме.
Да это же, Ланал прижался лицом к решётке, двойник Индюка! Точнее, его коллега. Такой же тюремщик при группе заключённых.
Группу подневольных работников точно так же загнали в импровизированную камеру напротив. Тот же абориген со сварочным аппаратом старательно заварил дверь. Дальше — больше.
Вдали показалась третья группа заключённых в сопровождении очередного Индюка в зелёной форме и вооруженных аборигенов. А потом четвёртая, пятая, ещё и ещё. Импровизированные камеры быстро наполняются подневольным работниками в красных комбинезонах.
— Эй! — крикнул Ланал коротышке с коротко стриженными рыжими волосам. — Вы кто?
— Эмигранты третьей категории, — ответил стриженный.
— С Мирема, — удивлённо выдохнул Ланал.
Эмигранты третьей категории — именно так называют тех, кого высылают с Мирема по приговору суда на Свалку или подобные ей дыры. Те, кто иммигрирует добровольно, предпочитают более дружелюбные миры типа Акатуны.
— А вы кем будете? — спросил стриженный.
— Да как и вы — работяги подневольные, — ответил Ланал. — Вас, того, тоже туннели копать заставили?
— Ага, по десять часов в день без продыха, — стриженный тяжело вздохнул.
Стриженный представился Молотком. Как его настоящее имя Ланал спрашивать не стал. Хватило пяти минут, чтобы обменяться схожей до мелочей судьбой товарищей по несчастью. Их так же подняли из анабиоза где-то полгода назад и так же отправили копать туннели чёрт знает где и чёрт знает зачем. Свой Индюк по кличке Додо так же гонял их на работу и так же усердно отказывался отвечать на вопросы. Ланал, глядя на заполняющиеся камеры, только подивился. Как-то не думал, что на Свалке таких же бедолаг может быть очень и очень много.
Ланал прикинул в уме. Если в каждой камере человек по шестьдесят, то… Учитывая, сколько в просторном туннеле камер… Ланал, насколько позволили прутья решётки, скосил глаза вдоль центрального прохода. То… Будет где-то от полутора до двух с половиной тысяч заключённых. Ну дела!
Разговор с Молотком быстро наскучил. Как и товарищи по отряду, рыжий знает ни чуть не больше. В его отряде так же циркулируют самые разные слухи и домыслы. Самый главный вопрос: зачем, с какой целью, аборигены согнали их в этот туннель, так и остался без ответа.
Ланал снова прилёг на тонкий матрас. Товарищи по несчастью продолжают делиться слухами и домыслами. Туннель гудит, словно растревоженный улей. Толку-то. Жаль, дальний конец туннеля не просматривается, но, очевидно, аборигены загнали последнюю партию заключенных и ушли. Просто так взяли и ушли. За последний час мимо камеры не прошёл ни один абориген хоть в красном борге, хоть в зелёной форме, хоть с пороховым автоматом, хоть с чёрной дубинкой. Вообще никого. Ланал с тоской посмотрел на живот. Прошло много часов с последней кормёжки, а новой никак не намечается. Как хорошо, что вовремя сообразил влить в себя аж целых два литра жидкой гадости. Кто его знает, что там у аборигенов на уме?
За полгода каторжных работ выработалась привычка: если в вертикальном положении — значит работать, если в горизонтальном — значит спать. Ланал задремал. Как ни как, а впервые время жизни на Свалке появился выходной.
Пол под тонким матрасом ощутимо дрогнул. Ланал тут же открыл глаза. Сна как не бывало. Вроде тихо. Или показалось? Со стороны стены с герметичной дверью долетел тихий, приглушённый толстым металлом, но совершенно отчётливый гул.
Минута… Другая… И снова пол под матрасом ощутимо дрогнул. С небольшим запозданием просторный туннель вновь наполнился приглушённым гулом. Заключённые тревожно притихли. Что за хрень?
— Братцы! — во всеобщей тишине незнакомый взволнованный голос рванул, словно бомба. — Да это же — бомбёжка! Наши лупят по Свалке!
Секундное замешательство сменилось всеобщим ликованием.
— Да-а-а-а!!! Ура-а-а-а!!!
Просторный туннель взорвался от оглушительных воплей. Вне себя от радости Ланал вскочил на ноги, схватился за решётку и заорал ещё громче:
— Да-а-а-а!!! Вмажьте им! Вмажьте! Да-а-а-а!!!
Толчки и приглушённый гул пошли чередой. Не иначе на поверхность Свалки падают ну очень хорошие бомбочки. А значит Первый ударный действительно прилетел. А значит аборигенов очень скоро поставят раком и заставят освободить заключённых.
— Да здравствует свобода!!! — Ланал что есть сил затряс стальную решётку.
Всё новые и новые толчки под ногами и гул со стороны сплошной стены с герметичной дверью вселяют надежду. В диком возбуждении заключённые орут, скачут. Кажется, ещё немного и стальные решётки падут. Но нет, аборигены сварили их грубо, второпях, но на совесть.
Глава 7. Разгром Щитовой горы
Дежурить на наблюдательном пункте Чагу нравится больше всего. Это тебе не караул, когда словно зомби неприкаянный бродишь глубокой ночью перед наглухо запечатанными воротами партизанской базы. От такого бесполезного занятия противно втройне: ну неужели найдётся хотя бы один идиот, что попытается проникнуть на базу, когда снаружи рвёт и мечет шторм? В такую непогоду даже самые вредные проверяющие в кабинетах сидят, чаи гоняют. То ли дело наблюдательный пункт.
«Тридцать восьмёрка», или строго по-военному НП — 38, находится в каких-то пяти километрах южнее Щитовой горы. Относительно просторная яма накрыта сверху широкой каменной плитой. Для наблюдения за окрестностями оставлено несколько щелей, но через них мало что видно. Главные глаза «тридцать восьмёрки» десять видеокамер. Обзор на все 360 градусов. Чаг сидит перед повешенным на стену плоским экраном на ровном камне. Пульт управления так себе, всего одна большая кнопка, зато не нужно ломать глаза и пялиться на окрестности через бинокль.
С утра было скучно. Что поделаешь, разнообразием «телевиденье НП» не отличается. Одни и те же картинки Щитовой горы и каменистой пустыни Северного плоскогорья быстро надоели. Но, когда рассвело, авиация метрополии устроила грандиозное шоу.
Аэрокосмические истребители Первого ударного основательно взялись за кратер Финдос. Вот уже несколько часов, как в разных частях Северного плоскогорья то и дело взвиваются в высь огромные столбы красной пыли, под ногами дрожит земля, а через щели во внутрь НП вливается грохот мощных взрывов.
Впрочем, Чаг зевнул, за два часа даже грандиозное шоу авиации метрополии успело наскучить. Хотя… минут двадцать назад противник взялся за Щитовую гору, причём взялся основательно. Чаг бросил взгляд влево, молодой напарник по кличке Хан прилип к смотровой щели и не спускает с горы глаз.
Ознакомительная версия.
