Ознакомительная версия.
Переговорщик остановился, и Вик чуть не налетел на его широкую спину. Зазвенели ключи, лязгнул засов, старик распахнул дверь и погасил лампу.
– Заходьте, – сказал он, пропуская Дюка вперед.
В маленькой келье с высоким потолком стоял сундук, на крышке свернутое одеяло, рядом, под зарешеченным окном, – парта, на ней толстая книга с пожелтевшей обложкой, огарок свечи в блюдце и письменный прибор: чернильница, стаканчик с карандашами. По левую руку книжный стеллаж до потолка, за верхнюю полку зацеплена крючками лесенка.
– Сколько у нас времени? – спросил переговорщик.
Старик не ответил, взял Вика за плечи, глянул снизу вверх, развернул и приказал:
– Мойся.
Вик увидел на стене у двери рукомойник, под ним таз с ржавыми потеками.
– Скидывай одежу и дверь прикрой.
Толкнув дверь, Вик стянул через голову безрукавку. Над рукомойником висел осколок зеркала. После ночных приключений он еще не мылся – ну и рожа! Понятно, почему монах в машине, перекрывшей дорогу под арку, обозвал его мутантом.
Он схватил обмылок, стукнул по штырю рукомойника и, набрав в ладони воды, фыркая, стал намыливаться. Звонко застучали капли в тазу.
– Эй, ты не безумствуй, – заворчал ключник. – Не брызгай, тут те не купальня!
Вик смыл пену, подобрал безрукавку, вывернул наизнанку и вытерся. Поглядел в зеркало – лицо чистое. И в ссадинах. Он повернулся к монахам.
Дюк, склонившись над партой, листал пожелтевшую книгу, ключник стоял рядом, уперев руки в бока. Когда Вик закончил мыться, он раскрыл сундук и достал большие ножницы.
– Жрецы уже на стенах. Подь сюды, послушник, стричься бум.
Старик забрался на сундук с ногами и пощелкал инструментом.
– Сюда, грю! Спиной ко мне сядь.
Вик обмотал вокруг шеи свернутую безрукавку, присел на край сундука и склонил голову. Что значит – жрецы уже на стенах? Они, выходит, не постоянно там дежурят, только сейчас встали? Почему? Видать, охраняют кого-то важного, кто вскоре появится на плацу перед Храмом.
Ключник действовал быстро. Вскоре Вик выпрямился, провел ладонью по короткому жесткому ежику, оставшемуся от пышной шевелюры. Старик ухватил послушника за шею и приказал:
– Не дергайся, царапины промою…
Плеснул что-то на голову – запахло спиртом, порезы защипало.
– Портки сымай.
– Зачем? – удивился Вик.
Дюк захлопнул книгу, разгладил бороду и сказал:
– Не положено в Храме в открытой одеже. Снимай, коротки слишком. И никаких вопросов, отныне что велено – то и делаешь.
Спрыгнув на пол, ключник откинул крышку сундука, порылся в нем, вынул черную полурясу, приложил к плечам Вика. Монахи переглянулись, переговорщик кивнул.
– Облачайся. И вот это еще, – старик протянул штаны. – Живей.
Глянув на разношенные сандалии Вика, он нахмурился и снова полез в сундук. Вскоре на свет появились ботинки с ребристой подошвой и высокой шнуровкой.
– На. Потом, вишь, веник в углу? Волоса подмети да в таз.
Вик стал переобуваться. Мягкую кожу ботинок покрывали мелкие трещинки, он натянул один, зашнуровал, ступил на обутую ногу – непривычно, но удобно, хотя и великоват самую малость. А может, потому и удобно…
– Живей! – повторил старик.
Усевшись за парту, он открыл книгу, выудил из письменного прибора карандаш и послюнил грифель.
– Как записать?
Вик натянул второй ботинок, взялся за штаны. Дюк ответил:
– Послушник Вик, урожденец Московии, из рода Каспера.
Ключник принялся выводить буквы на желтом листе. Писал он медленно и красиво, тщательно прорисовывая каждую закорючку, и, похоже, оказался единственным за прошедшие сутки, кто не уточнил, как в миру звался Каспер-старший.
Одевшись, Вик нашел в углу веник и стал подметать.
– Родился кады? – спросил старик.
Теперь ответил Вик:
– В день перед праздником Зачинщика Прилепы, в сто восьмую лету от Погибели.
Старик повел бровью.
– Вижу, грамотный. Где ты такого выискал, Дюк?
Переговорщик промолчал, и ключник уткнулся в книгу, ворча:
– Хуже некуда, кады грамотный. Морока одна…
Вик смел волосы в кучку, закинул в таз, потом натянул полурясу, подпоясался тесьмой, пришитой с боков, и оглядел себя. Одежда оказалась удобной, движений не стесняла. Карманов разве что не было в штанах.
– Сядь и слушай, – велел Дюк. – Да не вертись, сиди ровно.
Вик опустился на край сундука.
– Запоминай и смотри не попутай чего. При входе в палаты Преподобного Геста свершается коленопреклонение. Правое колено вперед, левое на пол. Покажи, как делать будешь?
Вик согнул ногу, опустился на пол.
– Плечи расправь, подбородок к груди. – Дюк несильно стукнул послушника по затылку.
Старик хмыкнул:
– Вот. Преподобный руку тебе подаст – целуй. Не вздумай первым заговорить. Вопрос зададут, отвечай честно.
Монах обошел Вика, тот поднял голову и сказал:
– Неудобно так. Долго он со мной говорить будет? И когда…
Дюк снова стукнул его по затылку:
– Не крутись, головы не подымай…
В дверь постучали, и ключник закрыл книгу:
– Пора. Тебя ждут.
* * *
– А кто этот старик с ключами? – спросил Вик, поднимаясь вслед за переговорщиком по каменной лестнице.
– Староста. – Дюк на ходу погасил фонарь.
Они вышли в узкий коридор. На стенах висели масляные светильники, пол устлан ковровой дорожкой.
– Мы сейчас к Преподобному Гесту идем?
– Молчи. – Монах недовольно поглядел на послушника. – Прав староста, с грамотными одна морока. Привыкай к подчинению. Это сейчас с тобой ласково, позже за каждый вопрос не к месту – наказание.
Коридор оказался длинный, шли долго. Впереди из-за поворота показался незнакомец в светлой тунике и широкополой соломенной шляпе, надвинутой на лицо. В узком коридоре будет нелегко разминуться, не задев друг друга. Наверно, намеренно так в Храме все построено, чтобы нападавшие застревали в узких лабиринтах. И если догадка верна, то в потолке… Вик поднял голову – и в самом деле увидел зарешеченные отдушины. Ага, бойницы они не забыли сделать для стрельбы, потому-то охраны и не видно. Преподобного Геста наверняка оберегают пуще святынь Ордена. Если верить слухам, он владеет древними знаниями, которые в старых книгах называются технологиями. Говорили, секрет полета ему известен, но вера не позволяет обратить взор свой в сторону минских предместий и Улья гильдии небоходов. Орден не признает летунов, считает, что те, поднявшись в небо, осквернили дух и плоть человеческую, как грязные безбожники цыгане или мутанты Пустоши – полулюди-полуживотные.
Идущий впереди незнакомец свернул влево и пропал в какой-то нише, но Вик успел заметить выбившиеся из-под шляпы белые волосы. Донесся щелчок, потом стук.
Ознакомительная версия.
