Леонид пожал плечами. В одном он был сейчас твердо уверен: когда всплывут подробности, окажется, что Аннигилятор действовал тоньше и проще. Действительно на уровне искусства.
– Кем бы он ни был, – произнес Беннет с тенью восхищения, – этот парень, мать его, злой, мать его, гений!
А вот с этим Леонид был согласен на все сто процентов. И если, читая отчет в шести цветных папках о деятельности Аннигилятора, ему приходило в голову, что парень просто выискивает слабые места в чужой защите, чтобы остаться анонимом, теперь ему стало казаться, что Аннигилятора ничто не остановит. Он находит цель и сразу наносит удар, при этом не оставляя следов. Если бы не его странная тяга к славе – а как еще объяснить письма в Интерпол? – все акции так и остались бы для спецслужб всего лишь «несчастными случаями».
– Ты только представь, – продолжал Джон вполголоса, – что начнется, если СМИ узнают об Аннигиляторе?
Паника, хаос, паранойя. Вот первые слова, что приходят на ум. Люди массово станут отказываться от некоторых технологий, производители антивирусов и файерволлов начнут грести деньги лопатой, называя новые виды защитных программ как-нибудь в духе моды: «Анти-Аннигилятор», «СТОП-киберкилл», соревнуясь в эффектности слоганов. Сторонники порядка и консерваторы наверняка будут лоббировать ужесточение сетевой идентификации. Обязательно всплывет из недр городских клоак религиозный фанатик, объявит наступление очередного Судного дня…
Мысли вдруг сменили направление. Леониду показалось, что он сейчас поймет причину, по которой именно Джон Беннет занимается Аннигилятором. Методы устранения людей на расстоянии, причем такие методы, которые можно замаскировать под несчастный случай, конечно, идеально вписываются в механику закулисного дирижирования контрразведки. Бесценный опыт для спецслужб!
Гм… Стоит ли сообщать теперь об этих мыслях-выводах начальству?.. Наверняка месье Бенуа понимает положение вещей.
К ним приблизился Бартоломью Фест. Его лицо, наверное, еще при рождении застыло в маске интровертированного безразличия.
– Эксперты прибыли, – проронил он сухим басом. – Готовы начинать. Я останусь с ними.
Леонид кивнул, изо всех сил стараясь не смотреть на чернокожего карлика сверху вниз. Не хватало еще нечаянных обвинений в дискриминации. У Леонида на этот счет пунктик.
– О’кей, – встряхнулся Беннет бодро. – Леонид, пойдем, отвезем нашего друга в офис для взаимообразовательной беседы!
Нельзя сказать почему, но внезапный переход Беннета на «ты» и дружеская, почти панибратская манера общения заставляли смущаться Леонида. Поэтому он только кивнул и в молчании двинулся за американцем.
Когда японские силовики выводили Данила Суворова из здания, когда они рассаживались по машинам, все это время Леониду казалось, что за ними кто-то наблюдает.
Странное и очень неприятное чувство.
Япония, Токио
Счастье имеет множество оттенков. Даля была в этом уверена.
Раньше она была счастлива, имея не просто хорошую работу, а любимую – невероятная роскошь в России, где еще так мало людей научились любить себя. После всех бед, что обрушились на нее в начале жизни, после смерти родителей, после сумасшедших попыток выбраться из ямы безысходности это воспринималось как настоящее счастье.
Ася, ее младшая сестра, слава Богу, выдержала утрату, повзрослела, выучилась, стала востребованным художником-профессионалом. Ее последние работы выставлялись в респектабельных и влиятельных обществах Америки и Европы. Теперь это молодая женщина, пользующаяся уважением и любовью.
Это тоже счастье. Простое жизненное семейное счастье.
Даля и на себе испытала это головокружительное ощущение – быть профессионалом. Когда работала в «Синем джинне», любой исполненный ею заказ оборачивался успехом. Статус, имя, гонорары, уверенность в себе и в завтрашнем дне. Гармония и практически вечное лето в «тайном саду».
И это счастье. Оно цвета и формы черепахового панциря.
А после…
Уцелеть после всех дрязг с участием господина Волошина и его хозяев, найти в хаосе безнадежности Данила; узнать, что такое, когда тебя любят и ждут. Иметь возможность быть слабой и право на ошибку. Прижиматься к надежному плечу и… просто улыбаться любви и пониманию.
Это природное, женственное счастье цветения и радости.
Теперь, когда все окончательно утряслось, жизнь вновь изменилась. Немного страшные с непривычки, но такие интересные и захватывающие путешествия. Новые страны и люди, множество культур, разные этика и мораль. Все это каким-то волшебным образом возносило, ураганом впечатлений срывало шелуху с заскорузлой личности, заставляло взглянуть на мир иначе.
Правильно говорил Данил, что для того, чтобы познать себя и найти свое место на глобусе, нужно стать гражданином мира. Избавиться от гражданства, от средневековых национальностей и принять человечество единым и неделимым целым. Понять, что Родина – вся наша планета. Такое знание поможет в любом из кризисов.
Такие мысли оставляли тень полуулыбки на ее лице, заставляли сердце биться чаще. И сейчас, закончив очередной рабочий день, она с головокружительной радостью устроила себе экскурсию по Токио. Благо новая работа оставляла только положительные эмоции. Все служащие корпорации «MYM» напоминали ей одну большую семью, несмотря на сильную ранговость, которая здесь работала во благо. Да и теневой конкуренции, как в «Синем джинне», в этой фирме нет.
Новый директор отнесся к ней и ее трудовому опыту с чрезвычайным уважением, что сразу сказалось на личном отношении и на гонорарах. А будущая деятельность в Москве вообще предоставляла сказочные возможности! Уже были подписаны договоры и доверенности, агенты искали место для офиса. Внимательно выслушав Далины требования, взялись за работу дизайнеры и рекламщики. Подыскивались молодые, талантливые и трудолюбивые помощники.
Жалела Даля лишь об одном, что Данила нет рядом. Ей по-настоящему не хватало его общества, чуточку занудных, но познавательных и интересных комментариев на практически любые темы; его чуть циничного, но такого тонкого чувства юмора, трогательной заботы и внимания…
«Ничего, – ободрила она себя, – социопатия проходит. Все это лишь дело привычки и навыков. Социальные навыки восстановятся, и скоро мы будем всегда вдвоем…»
* * *
Бесшумный сверхскоростной лифт возносил Далю на смотровую площадку здания токийской мэрии, Тоте, со скоростью семьсот метров в минуту. Дух захватывало, когда стеклянная капсула мчалась к небу с неукротимой мощью суперкара.
