Лю подводит меня к парапету стены с бойницами и указывает на какой-то объект приблизительно в километре к югу от нас.
– Вон, видите?
На таком расстоянии я могу различить лишь каменный обелиск, стоящий на вершине земляного холма.
– Под этим холмом зарыт один из главных боевых танков нашего гарнизона. У него кончилось топливо, и экипаж использовал машину как блиндаж. Когда и боеприпасы закончились, танкисты задраили люки и, замурованные внутри, выступили в роли приманки для зомби. Они очень долго держались после того, как у них иссякли запасы провизии и опустели фляги. «Сражайтесь! – кричали они по радио с механическим электрогенератором. – Достройте стену! Спасите людей! Закончите стену!» Последний из них, семнадцатилетний водитель танка, смог протянуть тридцать один день. К тому времени танка уже не было видно из-за целой горы зомби, которая на него навалилась. Но однажды вся эта гурьба внезапно схлынула, почувствовав, что парень испустил последний вздох.
К тому времени мы почти закончили свой отрезок Великой стены. Разрозненные нападения зомби пошли на убыль, зато длительные осады несметных полчищ мертвяков стали происходить все чаще и чаще. Если бы мы столкнулись с таким количеством упырей в самом начале и если бы жители южных городов героически не проливали кровь, выигрывая для нас время…
Новое правительство понимало, что должно дистанцироваться от политики предыдущих руководителей, которых только что свергло. Ему необходимо было легитимизировать свою власть, и сделать это оно могло, только говоря с народом честно. Изолированные зоны не стали превращать в наживку для зомби, как это происходило во многих других странах. Людей прямо и открыто попросили не бежать, а остаться на местах. Каждому гражданину дали возможность самостоятельного выбора. За меня его сделала мама.
Мы прятались на втором этаже нашего некогда роскошного дома с пятью спальнями, расположенного в когда-то считавшемся самым элитным пригородном районе Тайюаня. Мой младший брат умирал, укушенный, после того как отец послал его в город поискать какой-нибудь еды. Он лежал в постели родителей без сознания и трясся в лихорадке. Отец сидел рядом, медленно покачиваясь вперед и назад. Каждые несколько минут он подзывал нас к себе. «Ему лучше! – говорил он. – Пощупайте его лоб. Видите? Ему становится лучше!» Неподалеку от нашего дома пролегала железная дорога, по которой шел поезд с беженцами. Представители комитета гражданской обороны заходили в каждый дом, чтобы выяснить, кто эвакуируется, а кто решил остаться. Мама собрала для меня небольшую сумку с вещами: одеждой, едой, парой прочных туфлей и отцовским пистолетом с последними тремя патронами. На прощание она расчесала мне волосы перед зеркалом, как делала, когда я была еще маленькой девочкой. А потом сказала, чтобы я перестала плакать и что совсем скоро они тоже отправятся на север и нагонят меня. Знаете, у мамы была такая холодная безжизненная улыбка, которой она награждала только отца и его друзей. В тот день, когда я спускалась по разбитой лестнице, она улыбнулась мне так же.
Лю останавливается и со вздохом опускает искалеченную руку-клешню на камень амбразуры.
– Три месяца – столько времени потребовалось, чтобы связать воедино всю Великую стену. От Цзинтая в западных горах до головы Великого дракона в море Шанхайгван. Еще не было случая, чтобы мертвецам удалось ее проломить или перелезть через нее. Она дала нам передышку, необходимую, чтобы наконец сплотить нацию и наладить экономику военного времени. Мы стали последней страной, которая после долгих метаний приняла план Редекера. Как раз перед конференцией в Гонолулу. Сколько времени, сколько жизней было потеряно напрасно. Если бы дамба «Три ущелья» не была разрушена, если бы та, другая стена не пала, восстановили бы мы эту? Кто знает. И то и другое теперь служит напоминанием нашей недальновидности, высокомерия и позора.
Говорят, на строительстве оригинальной стены полегло столько народа, что на каждую ее милю приходится по одному умершему.
Не знаю, как было в старину…
Она барабанит скрюченными пальцами по камню.
– Но сейчас все именно так и есть.
– Я?!
«Марш британских гренадеров», XVIII век.
Лозунг, под которым китайский лидер Мао Цзэдун провозгласил в 1957 году широкую кампанию по усилению гласности и критики.
Великая зеленая стена – довоенный экологический проект, призванный остановить опустынивание.
