Ознакомительная версия.
Взяв лежащую неподалеку двустволку, она распотрошила коробку с патронами. С силой переломив оружие, загнала два заряда.
— Жены и дочери русских офицеров не сдаются без боя, да?
— Да, мама, — Катя едва слышно всхлипнула, изо всех сил сдерживая слезы. — Еще посмотрим, кто кого!
Голос девушки был излишне бодрым. Отойдя от баррикады, она чуть дрожащими руками выудила одну из стрел и наложила на тетиву.
А потом были лишь невообразимый шум, грохот выстрелов и крики. Маленький Андрюша с силой сжимал уши, свернувшись в комочек в спасительной тьме. Без устали повторяя про себя: «Я — крот, я — крот… Куница меня не найдет. Куница меня не съест. Я — крот».
Сколько это длилось, он не знал. Вычленить отдельные звуки из какофонии, грохочущей за стеной, было почти невозможно. Почти. Но вот визг сестры оборвался на пике, и громко, с надрывом прокричала мама. К шуму добавились новый грохот, похожий на лай автоматического оружия, что он раньше часто слышал в боевиках.
А потом все стихло.
— Совсем чуть-чуть не успели… — донесся до мутнеющего сознания мальчика глубокий, с легкой хрипотцой, голос.
— Командир! Эта женщина еще дышит. Подождите, мы вам поможем! Док, сюда!
Опять тишина, разбавленная шелестом и булькающими звуками.
— Я ничего не могу сделать. Множественные пулевые ранения, а потом они ее еще и… твари.
— Пожалуйста… — глухой, едва различимый шепот. Мама, это мамин голос.
— Мама! — вскрикнул Андрей и тут же зажал себе рот обеими дрожащими ладошками.
— Вы слышали?
— Сын… спасите… Там… за крова… — она зашлась хлюпающим кашлем и затихла.
Андрей дрожал всем телом, вжимаясь спиной в земляную стену укрытия. Слезы непрерывным потоком лились по чуть впалым щекам. Смешиваясь с песком, они оставляли мутные дорожки, так похожие на извилистые бурные реки его родного края. Его мира, что сейчас крошился и стекал по щекам солеными каплями.
Раздался шум отодвигаемой кровати, и затем хруст ломаемых досок стены. В глаза мальчика ударил яркий свет фонарей.
— Командир, тут и правда ребенок! Эй, малец, — большая угловатая фигура загородила проход, отделяя его от пахнущего порохом и кровью хаоса, творящегося в землянке. — Как тебя зовут?
— Андрейка… — слова вылетели перед мыслями, но страшно почему-то не было. От этой фигуры веяло силой. И безопасностью.
— Андрей, значит. А меня Антон. Антон Чугунов. Можешь просто Чугун.
Сом приоткрыл слезящиеся глаза. Первое, что он почувствовал, — будто находится в оке урагана. Вокруг вихрем носилось нечто темное, непрестанно кричащее перлы, от которых даже у прожженного сапожника порозовели бы уши. Словесную дуэль с этим нечто вело разом несколько глоток, визжащих столь жутко, что даже ёжик на голове парня зашевелился.
— Вик? — Андрею казалось, что он прокричал, на самом же деле лишь едва пошевелил губами.
Впрочем, и этого хватило, чтобы острый слух охотника уловил слово.
— Очухался? Давай, брат, не время спать!
Оттолкнув налетевшую банши, Вик быстро убрал один из клинков в ножны и, сунув в руки слабо соображающего парня валявшийся на земле пистолет, подхватил его под плечо.
— А теперь двигай ножками и стрелять не забывай! Только меня свинцом не накорми. Я сытый!
Безумно хохотнув, охотник рубанул по лапе ринувшуюся в атаку тварь и ломанулся вперед с такой скоростью, что Андрей едва успевал переставлять ноги.
* * *
— Нет, товарищ командир, ну так нельзя! Нужно помочь парням! — раздраженно бросил прапорщик, поднимаясь с земли. — Где это видано: сидеть на жопе смирно, пока их там твари на куски рвут!
— Антон, сядь! — рыкнул в ответ Ермолов, глотнув из фляжки. Плюнув на экономию, вылил немного воды на ладонь и протер невыносимо зудевшие шрамы на лице. Фыркнул, сдувая капли с усов.
— Но, Лёха!
— Не забывайте о субординации, прапорщик! Это ты от пацанят своих нахватался, что ли? Шило в сморщенном заду заиграло?
— Нормальный у меня зад… — пробормотал Чугун, оседая обратно в траву. — Многим из молодняка на зависть…
Ермолов сжал виски. Голова гудела так, будто кто-то, как давно в учебке, надел на нее двадцатилитровую кастрюлю и от души прошелся половником.
— Как скажешь. Только вот объясни мне, Антошенька. Ну, отпущу я тебя туда. Заметь, отпущу одного. Потому как не хочу так глупо рисковать молодняком. И что ты будешь делать?
— Доберусь до парней и помогу выйти.
— Ага, а от баншей этих ты чем отбиваться будешь?
— Вестимо, шквальным огнем, — прапор тряханул в руках «Печенег».
— Отлично. А ты заметил, что им категорически все равно до количества всаженных в них пуль? Мы сами едва ноги унесли, хотя боевая мощь отряда немного выше твоей собственной.
— Заметил, конечно, но…
— Что но? Ты же, как медведь, неповоротливый. Да они схарчат тебя и не подавятся. Кому ты, откинувшийся, помогать будешь? Как?
— Товарищ командир. Если позволите, мы с Медведем могли бы пойти. Нам быстро и бесшумно передвигаться не в новинку, — обратился к Ермолову Лис, прижимая бинт к рассеченной брови.
— Господи, и вы туда же. Вы что здесь все, совсем охренели? Забыли, что за неподчинение приказам командира по законам военного времени — расстрел? Сидите смирно! Это приказ!
— И что это мы тут шумные такие? Давно с местной живностью не общались? — раздался за спиной капитана полный яда голос.
Следом на границе тумана показалась широкая многорукая фигура. Приближаясь, она постепенно преобразовалась в охотника, буквально волочащего на плече Андрея. Рванувшись к потерявшему сознание парню, прапорщик поддержал его с другой стороны и помог дотащить, за что получил короткий взгляд Вика с легким налетом благодарности.
— Док, сюда. Помощь нужна, — опустив Андрея на траву, охотник отошел от него, освобождая место врачу. — Как тебя звать?
— Так и зови Доком. Что с ним? — присев на корточки рядом с парнем, медик начал копаться в аптечном боксе.
— Банши с ним. Вена задета.
— Но кровь остановилась. И края раны… Ты их что, прижигал?
— Что-то вроде того, — хмыкнув, Вик отошел еще дальше и опустился на землю. — Зашей его, и топаем отсюда. С «трехсотым» на руках далеко не уйдем, но хоть на пару километров отойти стоит.
* * *
По торчащим из обсидиановой воды огромным бетонным валунам — последним напоминаниям о стоявшей здесь дамбе — прыгал человек в глухом темном плаще, тихонько бормоча себе под нос. Река уже успокоилась, и переправа, хоть и стала делом довольно кропотливым и далеко не сухим, все же осталась возможной. Если не страшны хищники, таящиеся в воде. К счастью, путнику они были безразличны.
Ознакомительная версия.
