– Что произошло в лаборатории? Где Гвельтов?
– Они хотели захватить ваши пробы. Гвельтов поднял тревогу, потом там появился посредник, которого ты видел. Гвельтов жив. Пока жив… А теперь у светофора поверни направо. Тебя уже ищут. Дорожная полиция по радио объявила розыск.
Сам пост мы проехали спокойно. Однако через несколько километров я увидел стоящий на боковой развилке джип военного образца. Возможно, он ждал здесь вовсе не нас. Я решил не рисковать и до отказа вдавил педаль акселератора. Мотор басовито загудел, и машину буквально швырнуло вперед. Как только я прибавил скорость, джип ринулся нам наперерез. Однако водитель не учел мощности нашего мотора. Мы оказались у перекрестка на несколько секунд раньше. Не сумев перекрыть дорогу, джип оказался у нас в хвосте. Расстояние между машинами быстро увеличивалось. В заднем зеркале я увидел, что джип остановился. Почти сразу прозвучал выстрел, и я услышал характерный визжащий звук, который бывает, если пуля ударит в препятствие и рикошетом уйдет в сторону. Однако самого удара не слышал. Не было и второго выстрела. Через полминуты джип превратился в едва различимое пятнышко. Мы неслись по пустому шоссе в полном одиночестве.
– Придется остановиться и осмотреть машину. Пуля могла ударить в покрышку.
– Не нужно. Пуля вообще не коснулась машины.
– Но я же слышал, как она отрикошетила!
– Это я ее остановила.
Я даже не удивился. Только посмотрел на Весту. Она дышала тяжело, и я мельком увидел у нее на лице гримасу боли, исчезнувшую сразу же, как только я на нее посмотрел.
– Может быть, ты объяснишь, как тебе это удается?
– Нужно представить себе оболочку вокруг машины. Очень плотную, гладкую. Ее не видно, но пуля не может пройти… Извини, мне трудно говорить, слишком большое усилие. Это сейчас пройдет. Ты не обращай внимания. Самое сложное впереди. Они вызвали вертолет, энергии остается все меньше, и я не знаю, сумею ли тебе помочь.
О какой энергии она говорила? Я почувствовал, что за этим скрывается что-то очень важное, но в ту минуту все мои мысли приковал к себе вертолет. Если Веста права, если те, кто за нами охотился, действительно вызвали вертолет, значит встреча с джипом не случайна. Нас ждали и сделают все, чтобы остановить.
Еще минут десять мы мчались по шоссе беспрепятственно. Я взглянул на километровый столб, мелькнувший за окном. Двадцать пять километров отделяло машину от окраины города. Еще километров пятнадцать-двадцать, и прямая лента шоссе, на которой мы видны как на ладони, упрется в уездный центр, там появится шанс затеряться в потоке транспорта. Еще минут восемь на такой скорости, и они не успеют нас перехватить.
Но уже через пару минут я услышал над головой характерный клекот авиационного мотора. И почти сразу над нашими головами застрочил пулемет. Звук был такой, словно кто-то ударил по куску железа огромным молотом. Пули с визгом шлепнули в асфальт впереди машины. Крупнокалиберные разрывные пули взметнули над дорогой облачка разрывов. Одного попадания было достаточно, чтобы с нами покончить… И тут я увидел, как нас накрыла целая очередь. Машина вздрогнула, словно на нее обрушился град камней. Вокруг нас на дороге выросло ровное, почти геометрически правильное кольцо разрывов. Одновременно глухо вскрикнула Веста. Я увидел, что ее тело бессильно сползает с сиденья. Я резко нажал на тормоз. Вертолет проскочил над нами, и вихрь пулевых разрывов унесся по шоссе вперед. Я нагнулся к Весте. Она прошептала:
– Я больше не могу их держать… Нет сил… Излучатель… У тебя должен быть излучатель…
Ее голова бессильно откинулась. Глаза закрылись. И тут я вновь услышал клекот вертолетного мотора. Вертолет возвращался. Эти люди хотели нас убить. Может быть, они уже убили Весту… Эта мысль обожгла меня, наполнила холодной яростью. Я помнил про излучатель. Помнил про него все время. Будь это автомат или пулемет, я бы воспользовался им не задумываясь, но применять против людей чужое, нечеловеческое оружие казалось мне немыслимым. И тут на какую-то долю секунды мне почудилось, что я смотрю на дорогу глазами летчика, ведущего к нам эту стрекочущую смерть. На шоссе, беспомощно прислонившись к бровке, неподвижно стояла безоружная машина. Ее длинное тело отчетливо виднелось в перекрестии прицела. Совершенно точно я знал: через пять секунд этот человек нас убьет… И тогда что-то сломалось во мне, я распахнул дверцу, вытянул навстречу приближавшемуся вертолету руку с излучателем и нажал кнопку. Ничего не произошло. Только стало удивительно тихо. Лишь через несколько секунд я понял, что пулемет захлебнулся и мотор вертолета уже не работает, хотя винт продолжал вращаться. Машина, потеряв управление, скользнула в сторону и круто пошла к земле. Она пронеслась над невысокими холмами справа от шоссе и скрылась за ними. Через минуту над холмами показался столб жирного коптящегося дыма.
Я стоял неподвижно, прислонившись к машине, и боялся посмотреть на Весту. Предчувствие неминуемой беды не покидало меня с момента отъезда. Наконец я взял себя в руки и подошел к Весте. Ее тело обмякло, голова бессильно прислонилась к подушке сиденья. Я взял ее за плечи и усадил ровнее, словно это могло помочь. Моя рука торопливо и бесцельно бегала по ее запястью, пытаясь нащупать пульс. Его не было, вдруг я остановился. Я не знал, был ли у нее пульс раньше, вообще должен ли он у нее быть. Может быть, от этой мысли беспорядочные факты вдруг выстроились в моей голове в стройную цепочку. Я вспомнил, что в моих лабораторных опытах бактерии использовали избыточную энергию, которую они должны были получать извне. Вспомнил теперь и телефонный разговор, во время которого узнал, что их колония в море существовала внутри силового, искусственно созданного кокона, что в случае необходимости они могли расширять его границы, но не очень далеко… Нетрудно догадаться, что Веста, вернее, ее тело, а может быть, и клетки мозга, ставшие частью колонии, не могли существовать без этой дополнительной, получаемой извне энергии. Очевидно, амебы начинали вырабатывать ее только в определенных условиях и тогда, когда их колония была достаточно велика. Отдельные части этой колонии не могли существовать изолированно от всей группы; во всяком случае, разрыв не должен был превышать определенного расстояния, на котором действовало их таинственное поле. Но если все это так, то Веста наверняка об этом знала… Знала и все же настояла, чтобы я взял ее с собой. Наверно, какой-то запас этой своей жизненной энергии они могли накапливать внутри себя, но не слишком много… Весте пришлось дважды израсходовать огромную порцию на создание защитного поля вокруг машины, вот откуда ее слова о том, что энергия кончается… Я все еще продолжал встряхивать Весту, хотя появившимся у меня шестым чувством понимал, что все мои усилия напрасны, что Весте уже ничто не поможет. И вдруг она открыла глаза, и я услышал ее болезненный стон. Теперь я знал, что надо делать. Я развернул машину и понесся обратно к городу. Покрышки визжали, мотор обиженно и монотонно ревел. Чтобы ей легче было дышать, я слегка приоткрыл стекло, и холодный воздух со свистом врывался в машину. Из-за шума я не сразу понял, что Веста что-то пытается сказать, и только по движению ее губ разобрал, что она просит остановить машину. По моим расчетам, мы уже вернулись в район, где их жизненное поле снова должно было действовать, и я нажал на тормоз. Веста сидела совершенно прямо и смотрела на меня широко открытыми глазами. Я никогда не видел у нее такого ясного, отрешенного от всего взгляда.
– Ты себя не вини. Это я так решила. Решила, что так будет лучше. Они тоже не виноваты. Они не знали, что человеку, кроме пищи и воздуха, нужно что-то еще. Они и сейчас не совсем понимают нас. Я думала, что буду с тобой еще несколько дней, что сумею тебя защитить, помочь. Но все получилось иначе. Я верю, ты сумеешь справиться с пришедшей бедой, найдешь выход, они тоже тебе верят… Не вини их за мой уход. Вообще не вини за все, что случилось со мной. Они лишь подарили мне несколько месяцев дополнительной жизни. За это время я успела узнать и полюбить тебя… Не их вина, что продолжения быть не могло. Они не предвидели такого конца. Потому, что это все наше, человеческое, и вряд ли они понимают, что такое любовь… Поцелуй меня… – вдруг попросила Веста.
Я крепко стиснул ее в объятиях и прижался к ее холодным твердым губам. В это мгновение потеряло значение все, что разделило нас в этот последний день. Только ее со мной больше уже не было.
* * *К побережью я выехал глубокой ночью. Целый день, укрывшись в придорожном лесу, я ждал, пока стемнеет. С воздуха машина была видна как на ладони. Уничтожив вертолет, я вряд ли мог рассчитывать на снисхождение. Я и не надеялся на него, твердо решив добраться до намеченного места. Добраться во что бы то ни стало. Меня искали на пути к столице, а я повернул обратно, к городу. Возможно, это мне и помогло.
