Положительно, ничего подобного в Галактике ему не приходилось встречать! Федерация Звезд, объединяющая сотни тысяч миров людей и гуманоидов, ставила перед собой совсем другие задачи. Однажды, несколько лет назад, адмирал Претт в порыве откровенности поведал своему молодому другу с Варги о том, как проходит вовлечение новых миров в Федерацию.
Поначалу на новые миры ступали «дипломаты» с Земли или Веги. Их методами работы являлись сбор информации, подкуп политиков и формирования тайных агентов влияния, шантаж, а порой и терракты. Если на данной планете царил мир, то «дипломаты» с помощью подкупленных политиков умело разжигали национальные или религиозные конфликты. Если экономика планеты пребывала в состоянии стабильности, то «дипломаты» с помощью агентов влияния искусно разрушали эту стабильность. А потом подкупленные средства массовой информации внушали народам мысль о грядущем губительном кризисе. Выход, разумеется, у них был лишь один: добровольно вступить в Федерацию Звезд, присоединившись к другим «цивилизованным мирам», где якобы царило повсеместное изобилие и процветание.
Случалось, и нередко, что этот план не срабатывал. У многих гуманоидных народов веками развивалось очень сильное чувство национального самосознания, и любых чужаков они и на дух не переносили. Тогда вступал в действие славная Внешняя Разведка. С помощью подкупленных политиков между несколькими соседними мирами раздувалась небольшая межпланетная война. Гасить пожар по просьбе лидеров планет прилетали корабли славного космофлота Федерации. После нескольких доблестных боев война гасла, но не до конца. Чтобы она не разгорелась вновь, лидеры ослабленных, покрытых развалинами планет, обращались к Совету Федерации с настоятельной просьбой основать на их мирах постоянные базы космофлота. Ну, а дальше зачастую все шло как по маслу.
Зачастую — но далеко не всегда. Многие гуманоидные народы уж больно не любили расу людей, считали ее коварной и эгоистичной. Да и слова «свобода» и «независимость» значили для них очень много. Ну, на этот случай у Совета Федерации существовали другие, так называемые «жесткие варианты». На планетах сначала высаживали так называемые «миссии Доброй Воли» из числа миссионеров, торговцев, деятелей культуры и прочих пешек. А потом провоцировалась «ночь длинных ножей». Толпы разъяренных дикарей уничтожали людей Федерации (обычно двоих-троих, остальных разведслужба тайно вывозила с планеты). Но шум поднимался страшный. Совет Федерации собирался на срочное заседание. А затем средства массовой информации поднимали крик на всю Галактику: наших бьют! Как дикари с планеты Икс посмели уничтожить нашу мирную миссию? Мы не потерпим… жизнь каждого члена Федерации священна… Ну, и так далее. А потом на планету Икс посылалась эскадра крейсеров, которая осуществляла «справедливое возмездие». За двух-трех терран жители планеты Икс платили жизнями десятков тысяч своих граждан — впрочем, жертвы среди них никто толком и не считал. А потом следовало падение очередного «преступного режима», его заменяли марионетки из числа заранее отобранных аборигенов, готовых на любых условиях сотрудничать с Федерацией. А эти условия обычно бывали весьма жесткими: Федерации постоянно не хватало ресурсов, в первую очередь энергетических. Ну, а потом из «Новых членов Федерации» высасывались все остальные ценности, включая самых талантливых аборигенов. Им милостиво разрешали навечно поселится на одном из развитых миров Федерации, а некоторым, особенно ценным кадрам — даже на Веге. Но на Землю, прародительницу галактического человечества, гуманоидов почти не пускали. Здесь жили в основном только чистокровные хомо сапиенс.
Так действовала Федерация Звезд на протяжении многих веков, из года в год расширяя свои границы. Ей удалось даже изрядно потеснить Империю хеггов, из-за чего недавно едва не разгорелась галактическая война.
И вот впервые Чейн встретился с совершенно иным подходом к формированию «содружества миров». Насколько он понял, птицелюди с Талабана пытались объединить тысячи миров не силой, не страхом, и даже не экономическими интересами, а культурными связями. И насколько он понял, много веков Граница жила в мире, согласии и процветании. Что же случилось теперь? Почему орды варваров ринулись на Талабан, горя желанием уничтожить Цитадель? Неужели идеи птицелюдей потерпели полный крах?
Чейн перевел взгляд на другую стену. На ней висело большое белое знамя, на котором был изображены три красных кружка, заключенных в красную окружность. Это знамя там, в Цитадели, Чейн видел буквально на каждом шагу. Разумеется, оно же висело и в зале заседания Совета. И еще там находилась громадная картина. На ней была изображена какая-то другая Цитадель, расположенная на морском острове. На переднем плане художник изобразил трех человек, явно терран, но их облик ничего не сказал Чейну. Его только удивило, что картина была выполнена в древней, явно несовершенной манере, простыми масляными красками на холсте. Вряд ли птицелюди сохраняли ее как великое произведение искусства — скорее, это была лишь историческая реликвия.
Загадки, десятки загадок… В который уже раз Чейн пожалел, что при встрече с Верховным Ллорнов принял от него только оружие — меч терранского короля Артура, но отказался от информации. Тогда ему казалось, что ему, воину, вполне достаточно знаний о Галактике. Оказалось — нет. Прежний опыт воина и миротворца уже перестал помогать ему во многих ситуациях. Особенно печально закончилась его последняя, партизанская война на Талабане. Даже чудесное оружие Ллорнов не помогло ему остановить армию Святого Тонга.
Конечно, если бы сюда, в это время и в это место, мог прийти космофлот Федерации, то война закончилась бы иначе. А впрочем, кто его знает. Если за спиной Тонга стоит Орден Звездных Крестоносцев, то еще неизвестно, чем закончилось бы драка. Как-никак, Орден сейчас дает прикурить возле Денеба самим Ллорнам! Нет, одной силой здесь ничего не решишь. И переговорами — тоже. Да и с кем вести переговоры? Здесь, в этом времени — с Тонгом? Или там, в будущем — с Евеналием? Чихать они хотят на любые переговоры…
Он вспомнил про Варраша, который с самого утра отсыпался здесь же, в Храме Истории. Не найдя здесь ни одной койки, бородач бесцеремонно содрал со стен красивейшие гобелены, и устроил на полу мягкое ложе. Основательно перекусив и отведав чудесного талабанского вина, он теперь шумно храпел, положив под голову какой-то древний фолиант в кожаном переплете. Чейн невольно позавидовал другу. Вот бы так завалиться спать часиков на двадцать, а проснувшись, узнать, что все проблемы решены самым наилучшим образом. Есть все-таки прелесть в дикарском образе жизни!
