Ознакомительная версия.
Плотная стена деревьев разделялась надвое неширокой просекой. Когда-то по ней была проложена ведущая к Периферии из Одиума грунтовая дорога. Но теперь она полностью заросла травой и высоким кустарником, поскольку связь Контрабэллума с остальным миром давно прервалась. Редкие любопытные, что порой околачивались у стен гарнизона и иногда норовили проникнуть на Периферию, не могли протоптать в лесу даже тропку, не говоря уже о том, чтобы проторить новую дорогу.
При виде столь живописной картины у любого оказавшегося здесь гражданина Контрабэллума должно было перехватывать дух и возникать искушение вырваться на свободу. Бунтарь не однажды пытался представить, что чувствовал бы он, если бы прожил долгое время в подземном городе, а затем вышел на поверхность и взглянул на раскинувшийся перед ним безграничный Одиум. Вряд ли в такой момент Первый думал бы об ужасах, что творились за теми горами и лесом, о гнусных пороках, в коих погрязли обитатели Одиума, и о ненависти, которую неминуемо обрушили бы они на выходца из «более совершенного мира» – под таким определением значился Контрабэллум в Скрижалях каждого превентора.
Бунтарь допускал, что это утверждение Претора справедливо. Все люди, что забредали сюда из-за гор, производили на превенторов крайне негативное впечатление. Крикливые и неохотно реагирующие на требования хозяев, пришельцы бродили вокруг Периферии и почти всегда оставляли за собой кучи мусора. Его, скрепя сердце, приходилось убирать Лидеру – единственному превентору, которому дозволялось пересекать охранный периметр. Мусора за двумя-тремя пришельцами порой оставалось так много, что Бунтарь поневоле ужасался тому, в какие же помойки наверняка превратились сегодня города Одиума, где проживают миллионы жителей.
Но обо всех этих ужасах обычный гражданин Контрабэллума, окажись он вдруг на Периферии, задумался бы уже во вторую очередь. А Бунтарь, находясь на Помосте, не задумывался и вовсе. Как не задумывался и ни о чем другом, поскольку не привык забивать голову посторонними мыслями во время поединка.
Тренировочные бои проводились либо на кулаках, либо на страйкерах – метровых деревянных дубинках с закругленным концом и двуручной рукоятью. Лидер – а именно он всегда диктовал на Помосте правила – выбрал сегодня второй вариант. Как и всегда, Бунтарь не имел ничего против – со страйкером он обращался неплохо.
Худощавый, среднего роста и на вид слегка неуклюжий Бунтарь на первых порах вводил в заблуждение многих своих соперников по Помосту. Особенно тех, кому проигрывал в росте и весе, как, например, Лидеру. Синие глаза Бунтаря не источали свирепость и не повергали врага в дрожь; обычный взгляд осторожного, но уверенного в себе человека, который, казалось, вовсе не настроен на схватку и готов прекратить ее, если противник вдруг откажется сопротивляться. За пределами Помоста взгляд Первого мог даже вызвать доверие, но, правда, лишь у тех, кто плохо знал строптивца, а таковых сегодня на Периферии не было.
Если судить по внешним признакам, то Седьмой больше походил на бойца, нежели его сегодняшний соперник. Рослый – свыше двух метров, – статный брюнет с массивным, типично «лидерским», волевым подбородком, Лидер мог бы выйти с голыми руками даже против двух вооруженных противников. Он и выходил, только с Бунтарем почему-то всегда предпочитал драться один на один. Судей на Помосте не было, особых ограничений – тоже. Дерись, как умеешь, только не калечь соперника. Дисциплинированные превенторы незыблемо подчинялись этому кодексу, хотя порой их тренировочные схватки выдавались весьма горячими.
В который раз Бунтарь смотрел в глаза Лидера, вознамерившегося отдубасить его страйкером, но так и не мог определить, действительно ли Седьмой желает ему зла или же просто выпускает таким образом пар. Бил Лидер крепко, но без той отчаянной ярости, с какой обычно дрался на Помосте их товарищ по оружию Бледный. Однако и без подобных выплесков злобы бои с командиром были, пожалуй, самыми тяжелыми из всех, что успел провести Бунтарь за пять лет жизни на Периферии…
Лидер совершил несколько коварных выпадов, проводя ложные атаки вперемешку с настоящими, а рубящие удары чередуя с тычковыми. Из всех превенторов Седьмой обладал самым стремительным и мощным ударом. Под стать ловкому командиру со страйкером обращалась только Невидимка – хорошая и, пожалуй, единственная подруга Бунтаря в жизни, но непримиримая противница на Помосте.
Замешкайся сейчас Бунтарь или поддайся на провокацию, и он уже непременно валялся бы без сознания и с внушительной шишкой на голове. Но Первый быстро приноровился к давно изученной им манере боя противника и вскоре стал не только с успехом уворачиваться от ударов, но и определять, когда вражеская атака будет ложной, а когда настоящей.
На Помосте имелось достаточно места для маневров, но падать с лишенной перил деревянной площадки никому из противников не хотелось. Помост был возведен на высоте двух метров от земли, поэтому неудачное падение с него могло завершиться даже свернутой шеей. Но не было еще на памяти Бунтаря такого боя, когда один противник не пытался бы загнать другого к краю площадки, чтобы спихнуть его оттуда под восторженные крики своих болельщиков. Бунтарь и сам применял такую уловку, равно как имел неосторожность падать с Помоста на рассыпанный внизу песок. Всякое случалось за эти годы – и победы, и поражения, хотя у Лидера количество первых явно превалировало над последними.
Не слишком мудреная тактика – уклониться от атакующего тебя громилы и дать ему сорваться вниз. Но с Седьмым такие шутки сроду не проходили. А вот ему уже дважды удавалось раньше скидывать Бунтаря с Помоста. Причем один раз, наиболее обидный, – буквально на стартовых секундах боя. С тех пор Бунтарь не пытался подшучивать в бою над Лидером, поскольку такие шутки легко могли обернуться для Первого горькими последствиями.
В начале боя Бунтарь все же не сумел проявить должную сноровку и заработал себе парочку ушибов и рассеченную бровь. Мог бы заработать еще, но после первых пропущенных ударов в нем закипели обида и гнев, поэтому дальше безнаказанно колошматить себя превентор не позволил. И после того как он провел несколько удачных контратак, пришлось уже Лидеру задуматься о защите, которой он, окрыленный первоначальным преимуществом, решил было пренебречь.
Время боя на Помосте не регламентировалось. Обычно превенторы бились до победы, каковой считались либо нокаут, либо иные ее формы вроде болевого захвата или обездвиживания противника. Сдаваться, будучи в силах продолжать схватку, считалось среди превенторов недостойным поступком. И потому порой бывало так, что в ходе одного боя некоторым «счастливчикам» выпадало по нескольку раз меняться ролями победителя и проигравшего.
Ознакомительная версия.
