Он одного роста с Костей, но намного шире в плечах. Немолодой, лет пятидесяти, лысый, с жесткими и грубыми чертами лица, в фильмах такие люди играют военных и полицейских. Движется он плавно и даже грациозно, как большой кот, и Костя понимает, что в рукопашной схватке с этим мужиком у него нет никаких шансов. Но его никто не спрашивает.
Вроде ничего не произошло, а Костя лежит на полу, из носа хлещет кровь, в бок больно упирается табуретка, которую он опрокинул, падая. А страшный мужик говорит красивым низким голосом:
– Мразь.
Очень противно все это вспоминать, мерзкое и отвратительное ощущение. И самое мерзкое не то, что опух нос, болит скула и левый глаз полностью не открывается, а то, что понимаешь, что получил за дело. Ты всегда считал себя приличным человеком, способным решить любую проблему спокойно и деловито, без лишних эмоций, а когда дошло до дела, вдруг выясняется, что в бездне твоей души живет грязная первобытная тварь. Она отодвинула в сторону всю твою рассудительность, все понятия о приличном, и оказалось, что ты не только способен ударить женщину, но и получить от этого удовольствие. Костя реально наслаждался, избивая жену, это он помнил прекрасно, и это было самым отвратительным и унизительным во всем случившемся.
А теперь придется жить, храня всю эту гадость в собственной памяти. И еще надо как-то объяснить сыну, что произошло и как оно произошло, что его отец – не совсем законченный мерзавец… Впрочем, почему не законченный?…
Если бы жизнь была игрой, сейчас было бы самое время вернуться к сохраненной записи. Или вообще начать игру сначала, с другой женщиной, которая никогда не поступит с ним так, не заставит показать миру всю свою низость, обычно надежно скрытую глубоко внутри. Хорошо бы сейчас из мутной реки вышла русалка…
Он понял, о какой ерунде размышляет, и застонал. Господи, как же стыдно…
2
– Ну что, Чарли, плакали наши шашлыки? – спросил Юра.
– Чарли безразлично пожал плечами. Когда ребята предложили использовать в своих интересах особенности новой сигнализации, он ожидал чего-то подобного. Закон подлости нельзя обмануть. Если ты пытаешься сделать так, чтобы, когда система сломается, это стало хорошо, система сразу начнет работать надежно, как бы издеваясь над твоими попытками извлечь выгоду из ее глюков. В чем-то это даже хорошо, лучше провести дежурство в относительно уютной комнате, чем на пыльном проселке в «Дефендере» с неработающим кондиционером. Даже если в конце пути тебя ждет шашлык.
Обычно сигнализация давала два-три ложных срабатывания в день, чаще всего они случались около трех часов дня, одно за другим на нескольких разных детекторах. Тогда Чарли выбирал детектор, самый близкий к базе, дежурная смена выезжала на место происшествия, часам к четырем они туда добирались, прикомандированный техник Миша подключал ноутбук напрямую к детектору, минут десять что-то делал, а потом говорил, что тревога точно ложная, но какая неисправность ее вызвала, он не понимает. К этому времени в других местах, где сработала сигнализация, она сама понимала, что тревога была ложной, и присылала на телефон Чарли кодированные эсэмэски. В конечном итоге дежурная смена с чистой совестью ехала назад, их ждал ужин, традиционная партия в преферанс и здоровый сон. В принципе работа неплохая, непыльная. Не очень хорошо, что теряются боевые навыки, но, с другой стороны, пусть лучше они теряются, чем тренировать их каждый день в боевой обстановке. Прошлой весной, когда случился самый большой прорыв НЛО за всю историю семнадцатого управления, их группа потеряла троих. Не дай бог еще раз с таким столкнуться. Лучше каждый четвертый день совершать традиционную бессмысленную поездку, вяло ругать техников, которые никак не могут наладить тупое железо, а заодно и автомастерскую, которая второй год не может заказать шланг от кондиционера взамен сожранного инопланетными мухами.
Та летающая тарелка была первой, с нее начался тот самый великий прорыв. Тогда на детекторах работала старая система сигнализации, сработанная еще дореволюционными мастерами, не слишком чувствительная, но очень надежная. И когда на центральном пульте загорелась красная лампочка, никто не думал о шашлыках. Быстро собрались, поехали, все серьезные, деловитые, сосредоточенные. Прибыли на место, замерили параметры, обалдели от результатов измерения, запросили помощь, подняли по тревоге мо тострелков и летчиков, Ингус взял след, начали преследование. В тот раз след вел не в болото и не в буераки, он тянулся прямо по перепаханному полю, и когда Чарли понял это, он приказал всем грузиться в машину, спустить Ингуса с поводка и ехать за ним, так сказать, с комфортом. Это решение спасло жизнь всем, кроме Ингуса.
Мухи атаковали внезапно. Только что ничего не предвещало опасности, и вдруг овчарка останавливается в замешательстве, начинает скулить, бестолково метаться, Огурец смотрит на НЛОметр и кричит:
– Оно здесь!
Но это и без того всем ясно. Ингус падает на спину, он уже не скулит, а визжит, катается по грязной земле, и Чарли вдруг видит мух. Только что их не было (в самом деле, откуда мухи в марте?), и вот тело собаки покрыто сплошным живым ковром, и очевидно, что Ингусу уже не помочь.
Сева хватает автомат и тянется к задней двери, Чарли кричит:
– Отставить!
И добавляет, уже спокойнее:
– Ты бы еще гранатомет схватил.
Сева уже и сам понимает, что автомат не поможет. Он растерянно спрашивает:
– Так как же это?
Чарли оставляет вопрос без ответа. Зажимает пальцем кнопку связи с летчиками и говорит в рацию, спокойно так, с расстановочкой:
– Фиксируйте мои текущие координаты. Вызываю огонь на себя, термобарическими. Радиус зоны… гм… пятьсот метров.
– Сколько-сколько? – переспрашивает рация.
– Пятьсот, – подтверждает Чарли. И обращается к водителю:
– Джа, поехали назад.
Джа кивает, его рука почти не трясется на рычаге переключения передач. Ингус взвизгивает в последний раз и затихает, джип разворачивается и начинает обратный путь по собственной колее. Чарли ставит автомат обратно в гнездо и хватается за ручку – машину сильно трясет. Джа ведет слишком быстро, но Чарли не делает ему замечания. Чарли ждет, когда появятся самолеты.
Четверка «Су-24» прочерчивает небо, закладывая красивый вираж. Чарли поспешно хватает рацию, пока не дошел звук от их моторов.
– Что такое? – спрашивает он у рации. – Почему не сбросили бомбы?
– Не суетись, – советует ему рация. – Успеешь еще помереть. Поддайте-ка газку чуть-чуть.
Джа поддает газку, машину трясет еще сильнее. Рука Чарли соскальзывает с кнопки, он матерится. Нажимает кнопку еще раз и кричит в рацию:
