— Где хабар-то? — густые брови вора сошлись на переносице.
— Нету, — выдавил я еле слышно. Лицо Севера разгладилось, в серых глазах блеснули злые искорки:
— То есть, ты хочешь сказать, что заначку с рыжьём, о котором мы столько наслышаны, кто-то закрысил? Молчу. В голове пролетают мысли, как бы быстрее умереть, без мучений. Хотя, наверное, с этими зверьми так просто не распрощаешься. Разве что попробовать «лимонку» достать? Не прорежет…
— Послушай, фраер, — Север поднялся и достал сигареты, — если ты думаешь, что меня просто так можно кинуть, то ты — конченый чмошник, в натуре. Я ж тее каждую косточку переломаю, медленно, по одной. Щёлкнула зажигалка, сквозняк крутанул облачко дыма и вытянул в дождь через окно. Ветер заметно притих, отчего снаружи стало спокойней, тише, уютней. Весело журчали ручьи с желобов, им вразнобой подпевали одиночные струйки и капли. Всё это разноголосое сопровождение непогоды навевало успокаивающее чувство домашнего очага. Ещё бы печку затопить, да рамы остеклить…
— Может ему яйца в двери защемить? — блеснул смекалкой да фиксатой улыбкой прыщ с ружьём. Север зажмурил правый глаз, дабы дым не попал, и властно гаркнул:
— Обшмонайте его! Не успеваю даже дёрнуться, как мощный рывок за грудки ставит меня на ноги. Это пулемётчик играючи поработал одной рукой. Наши лица чуть ли не соприкасаются. Холодный взгляд убийцы прожигает насквозь.
Похоже, я ему не нравлюсь. Шустрила с замашками садиста умело опустошил мои карманы, чувствовалась школа карманника. Жалкая добыча с немого согласия старшего перекочевала в разгрузку фиксатого. Здоровяк разжимает хватку, отступает назад и фиксирует мою грудь стволом «Печенега». Выражение его лица остаётся прежним, не предвещая ничего хорошего. Как раз то, что мне нужно. Короткой пулемётной очереди хватит с головой. Как всегда — не везёт. Словно прочитав мои мысли, Север неожиданно делает широкий шаг навстречу и впечатывает подошву ботинка аккурат в солнечное сплетение. За секунду отлетаю к стене, бьюсь затылком, падаю мешком на пол, пытаюсь втянуть воздух — бесполезно. Меркнет в глазах, но сознание не теряю. Набирая темп, в голове пульсирует темнота — вот он, конец… Рано обрадовался. Проклятые гнилые лёгкие резко раздуваются и тут же захлёбываются в приступе кашля. Кроваво-чёрные сгустки вылетают изо рта, прилипают к нёбу, пачкают губы, воротник куртки, прелую листву на полу; такое чувство, что выплюну все внутренности… Но, снова — не судьба. До чего же живучая тварь, человек. Вроде должен же был захлебнуться к чертям собачьим, издохнуть, наконец. Ан нет! Постепенно прихожу в норму. Сквозь хрипы слышу, как Север приказывает подручным перерыть весь дом. Вот придурки! Неужели не ясно, что никакого золота не существует?! Возле лба нарисовывается облепленный грязью ботинок. Зажмуриваю глаза в ожидании новой порции боли.
— Говори, сука — где тайник?! — проорал над ухом Север. Ствол «Абакана» с хрустом ломает хрящ ушной раковины. Кажется, что голова сейчас лопнет, или проломится дырка в черепе. Ору, как проклятый. Хватаюсь руками за холодный металл, пытаясь ослабить давление. Сучу ногами по полу, не боясь показаться жалким слабаком, а возможно и вызвать сострадание. Не тут-то было. Вместо облегчения, прилетает по зубам. Мозги взрываются адской болью. В глазах пульсируют оранжевые вспышки.
Сжался от ужаса мочевой пузырь, собираясь опозорить меня перед смертью. Не выдерживаю. Кричу сквозь разбитые губы:
— Скажу-у-у-у!.. Ствол отпускает голову. Кровь затекает в ухо тёплой струйкой.
Интуитивно поворачиваюсь на спину, одновременно выплёвывая зубное крошево. Сквозь набат в черепушке слышу:
— Ну, вот! Я же говорил: давай по-хорошему. Открываю глаза. Всё тело дрожит, сердце бешено колотится в груди.
Рот распух и горит огнём. Пытаюсь сесть — не выходит. Пол начинает кружиться. Упираюсь руками о стену, пальцы скользят, оставляя алые полосы. Снова плююсь, чтобы не захлебнуться кровью.
— Помоги ему сесть! — приказывает Север хлыщу с дробовиком, который появился на пороге комнаты. Тот сходу хватает меня за волосы и, развернув, прислоняет к стене. Боится испачкаться, мразь.
— Голяк, бугор! — докладывает фиксатый и усаживается на подоконник.
— Щас расскажет! — довольно оскалился Север. Неслышно появился бугай с пулемётом, отрицательно мотнул головой на немой вопрос старшего и встал сбоку от меня. Пора было исповедоваться. Я прикинул, как бы убедительней обрисовать картину, чтобы больше не издевались, а сразу порешили.
Ничего путного на ум не шло. Ладно, чего уж там — скажу как есть.
— Туман, не тяни! — поёжился Север и снова закурил.
— Всё началось за день до аварии на ЧАЭС. Пьяный водила задавил жену с дочкой прямо на моих глазах. Когда я понял, что Варя и Светочка мертвы, набросился на ублюдка и забил до смерти…
— Сышишь, ты?.. — встрял фиксатый.
— Захлопни форточку! — оборвал Север. — Давай дальше!
— Закрыли меня надолго. Всё, что было до аварии — не помню. Сюда вернулся, чтобы открылось прошлое, да и Варя каждую ночь зовёт, только лица её не вижу. Сказку о тайнике с рыжьём выдумал… один бы сюда не дошёл…
— Бугор, пацаны зря тыквы положили! Валить его, сучару! — снова встрепенулся прыщ. — Да и гонит он…
— Это правда! — внезапно заговорил здоровяк и протянул Северу жёлтую картонку. — Вот, на чердаке в коробке с газетами нашёл. У меня остановилось сердце. Неужели?..
— Ну и чё делать, бугор? — заглядывая через плечо старшего, промямлил фиксатый. Север оторвался от квадратного листка, посмотрел мне в глаза и сказал:
— Валим на базу! Подручные нехотя двинулись к выходу, а урка вскинул «Абакан»…
— Лё-ё-шка-а-а! Ну, где же ты ходишь — мы с дочей тебя уж заждались?! — мне на шею бросилась Варя и пребольно укусила за ухо.
Она всегда так делала, когда мы долго не виделись, и виноват в этом был я. Льну к белокурым волосам, вдыхаю знакомый аромат, крепко-крепко сжимаю узенькую талию.
— Па-а-па! — из спальни выбегает моё бесценное сокровище, маленькое чудо, моя доченька. Копия красавицы-мамы с разбегу прыгает на диван, подлетает на пружинах и виснет на нас обоих, бесцеремонно карабкаясь ногами.
Нежная ладошка дочурки теребит моё второе ухо, и я слышу самые долгожданные слова в жизни:
— Папулька, я так соскучилась! Мы тебя так любим, так любим…
Дождь прекратился. На Зону постепенно надвигались сумерки. Слепой пёс-подранок, единственный выживший из расстрелянной людьми стаи, вбежал в заброшенный дом на окраине полувыгоревшей деревни. Его привёл сюда запах свежего мяса, который мутант учуял за версту.