Ознакомительная версия.
Столовую обволакивал ароматный запах борща. Вот место, которое Косте больше всего нравилось в Корпусе. Здесь было просторно, светло, а воздух чем-то неуловимо отличался от того, что наполнял Групповую. Длинные столы накрыты бледно-голубыми клеенками, расставлены глубокие тарелки, а в них — огненно-красный борщ. В пластмассовых хлебницах горками лежат серые ноздреватые куски, в круглых тонкостенных стаканах мутнеет вязкий кисель, а на стаканах плоские тарелки со вторым. Сегодня рис и котлета.
Изредка бывало, что чья-нибудь тарелка грохалась. Заденут рукавом, или локтем зацепят. Есть в Группе такие козлы, вроде Васенкина или Рыжова. Правда, подобное случается редко, пацаны берегутся. Ведь если что-нибудь разобьешь — Наблюдательницы тут же выведут из-за стола. Это в лучшем случае. А то ведь и в журнал Наблюдений запишут. Что непременно кончится наказанием.
Разумеется, с ним, с Костей, такого до сих пор не случалось, да и не могло никогда случиться. Он же ловкий, тренированный, чуть ли не каждый день в спортзале занимается. Кроме него, из всей Группы в спортзал допущен только Серега Ломакин. Но он, само собой, по сравнению с Костей мелочь. Ему и четырнадцати нет. Хотя для своего щенячьего возраста он довольно крупный. Со временем, возможно, займет Костино место, когда Костя будет уже младшим Стажером. В самом деле, почему бы и нет? Иначе откуда Стажеры вообще берутся? И ежу понятно — из таких же ребят, как и он. А из него, конечно, не худший Стажер получится. Это уж точно. Главное — себя показать, чтобы еще до Распределения заметили. Впрочем, кажется, его уже заметили. Группу не кому-нибудь поручили, ему! Пускай временно, но все впереди.
Ладно, что-то он замечтался. А мечтать некогда. Надо делом заниматься.
— Группа! На месте стой — раз — два! — скомандовал Костя. — Дежурный! Начать Благодарственное Слово!
Сегодня дежурит Вовка Зайцев, чернявый такой парнишка, шустрый донельзя. Все бы ему поржать. Косте пришлось даже малость его окоротить. Главное в таких делах — не опоздать.
Сейчас Вовка напряжен и серьезен. Оно и понятно — Благодарственное Слово как-никак.
— Спасибо! Спасибо! Спасибо! — затараторил Вовка, надувая зарумянившиеся щеки. — Спасибо за мудрость наших Воспитателей! Спасибо за зоркость наших Наблюдателей! Спасибо за чистые простыни, за вкусную пищу и за Эффективный Контроль! За доблестный труд Учителей и Контролеров, Санитаров и Координаторов! Слава! Слава! Слава! Слава нашему будущему великому Предназначению! Слава Непостижимой Цели! Слава мудрому Верховному Сумматору! Слава! Слава! Слава!
Последнюю фразу все произнесли хором. Странное дело, всякий раз у Кости при этом пощипывало глаза. Как услышишь — Предназначение, Непостижимая Цель — так сразу приливает к сердцу теплая, радостная, хотя и слегка тревожная волна. Конечно, смысла этих слов ему не понять — рано еще. После Распределения они все узнают. Но уже сейчас от Благодарственного Слова хорошо. И не только ему — всем. Конечно, эти двадцать парней — те еще ребятки, конечно, с ними нужен глаз да глаз, нужна строгость, но все же…
В такие минуты Костя отчетливо понимал, что он и они — единое целое. Группа. И они дороги ему, хотя смешно было бы произнести подобные слова вслух. Да и кому сказать? А все-таки возникает перед глазами невидимое жаркое облако.
Правда, ненадолго. Отблагодарили — теперь можно и подзаправиться.
Сегодня дежурило всего двое Наблюдательниц. Пожилая, сморщенная как высохшее яблоко Маргарита Ивановна и полнокровная молодая особа Светлана Андреевна. Если говорить честно, Костя иногда на нее поглядывал. Не просто поглядывал, а по-особому. Он и сам не понимал, чего ему хотелось, но сердце колотилось в грудной клетке точно зверь, кидающийся на стальные прутья.
Она, конечно, Костиных взглядов не замечала. Ну в самом деле, кто он такой? Пацан, которому всего-навсего пятнадцать. Которому глупо на что-либо рассчитывать.
Сегодня Светлана Андреевна держалась довольно странно. На щеках — красные пятна, под глазами — разводы (косметика у нее, что ли, потекла?), а движения непривычно резкие. Про таких говорят: «Как пыльным мешком по голове стукнутый.»
Вон как лихо тележку с ящиком притормозила — чуть в стол не врезалась. Интересно, что ей будет, если ящик разобьется? Впрочем, без толку гадать — он круглым счетом ничего о Наблюдательницах не знает.
— Ну-ка, ребятки, приготовьтесь глотать, — негромко скомандовала Маргарита Ивановна, склоняясь над тележкой. Она открыла пухлый журнал в обложке из коричневой кожи, отчеркнула там что-то ногтем и недовольно хмыкнула.
Потом каждому давали его Питье. В ящике — множество ячеек, сверху наклеены бумажки с фамилиями, в каждой ячейке пузырек. Вкус обычно бывает омерзительный. А что поделаешь — надо! Нальют Питье в ложку, сглотнешь, скривишься — и тут же запьешь супом или киселем. Косте смутно помнилось, что очень давно он, маленький и глупый, пробовал потихоньку выплюнуть Питье. И ничего, конечно, этим не добился. Отвели в спецкомнату и наказали, а после он поумнел и привык.
Сейчас — даже приятно, особенно если ложку дает Светлана Андреевна. И не поворачивается язык назвать ее Светандрой, как это принято у ребят. А приходится называть. Хочешь — не хочешь, а будь как все.
Другое дело Маргарита Ивановна. Попросту говоря, Марва. Неприятная тетка, въедливая. Если уж в ее седую башку влезет мысль к чему-нибудь придраться — она не отцепится, пока сама не устанет.
Что самое противное — она упорно не желает замечать, что Костя уже давно Временный Помощник на Группе, а не какой-нибудь там Рыжов, Галкин или Семенов. На прошлой неделе обнаружила беспорядок в его тумбочке — и тут же накатала кляузу в журнал. После этого Серпет на Костю как-то подозрительно поглядывал, хотя и не сказал ничего. Вот и приходится с этой теткой держать ухо востро.
Костя ел без аппетита. Почему-то его вдруг затошнило, даром что кормежка отличная. Такое с ним иногда случалось. Он знал, надо делать вид, что все в порядке. А то мало ли… Потащат в Изолятор, а там вдруг обнаружится, что он не годен на Стажера по медицине.
Да и вообще все эти тошноты — чепуха. Наверное, от настроения. А может, освещение на него так действует? Сзади, из высоких чистых окон скупо льется серовато-желтый зимний свет, расплывается тусклыми пятнами по стенам, по потолку. А на потолке почему-то горят неяркие, засиженные мухами плафоны. Зачем горят, если сейчас день? И откуда взялись мухи? Не со стендов ли про гигиену?
Ладно, пора заканчивать. Костя вылез из-за стола, скомандовал построение — и ребята тем же медленным четким шагом отправились в палату. Светлана Андреевна крикнула им вслед: «Чтобы через пять минут была полная тишина!»
Ознакомительная версия.
