Офицер кивнул.
– Треклятое барахло, – процедил он. – Как, впрочем, и все на этой вонючей…– Поздно опомнившись, что разговаривает с треллванцем, он замолчал и показал на ряд мертвых экранов.-Доступ вон там, – добавил он" затем снова задрал ноги на консоль и уставился в единственный действующий монитор.
Диверсант покосился через плечо офицера на экран. Там был виден космодром – пустынная железобетонная поверхность под холодным звездным небом.
Значит, они еще не сели. Треллванец посмотрел на часы, про себя высчитывая оставшиеся минуты и секунды, и начал вынимать инструменты. Теперь уже недолго.
Грейсон Карлайл Смертоносный давно уже перестал волноваться по поводу своего мрачного второго имени. Он унаследовал это имя, если можно так сказать, от предка, лорда Грейсона Томаса Смертоносного. В среде воинов, где подвиг – дело обычное, имя младшего Грейсона вызывало кривые ухмылки.
Не успев сойти с электрокара, доставившего его в Замок, Грейсон почувствовал приближение грозы. Скинув с себя теплый плащ, он сунул его в руки треллванца – своего ординарца, нервно заметившего:
– Оружейник искал вас, сэр.
Грейсон взглянул на часы и поморщился.
– Да, он уже должен меня хватиться.
– Кажется, он сердится, – продолжал ординарец голосом человека, сидящего на ядерной боеголовке и знающего, что она сейчас взорвется.
Грейсон пожал плечами и повернулся к электрическому камину. Когда наружные двери Бухты были отворены, внутрь проникал колючий, морозный воздух, и чтобы как-то умерить собачий холод, караульные транспортной Бухты и установили этот камин. В огромном помещении собралось еще около двадцати воинов. Они обступили камин и убивали время игрой в карты или чтением книг. Чтобы восстановить кровообращение, Грейсон стал оживленно растирать окоченевшие руки. Снаружи стояла типичная Вторая Ночь: 20 градусов ниже нуля и холодный, пронизывающий ветер, значительно обострявший чувство холода. Разнос, который ему устроит сержант Гриффит, будет похуже этого мороза, подумал он, но, вспомнив о ласках Мары и нежности ее поцелуев, еще не остывших на его губах, он перестал об этом думать. Чей-то голос потревожил его.
– О! Грейсон Смертоносный! Наконец-то ты пожаловал к нам. А то мы так соскучились по тебе!
– Привет, Гриф, – дружелюбно отозвался он. – Извини, что опоздал.
Бесформенная фигура превратилась в оружейного мастера, сержанта Кая Грвффита. Резкий свет отражался от зеркальной лысины и подчеркивал безобразный голубой шрам, протянувшийся от подбородка к правому уху.
– Извини? Этот мальчишка еще извиняется! – На лице Гриффита, под обвислыми усами, появилась ядовитая улыбка. – Скажи лучше, чем ты занимался, дорогой?
Грейсон подавил невольный гнев, вызванный словом «мальчишка», его голос стал холодным.
– Я был с друзьями, – произнес он, размышляя о том, что когда-нибудь Гриффит зайдет слишком далеко.
– Ах, с друзьями! Как это мило! Что ж, ради друзей можно слинять с базы. А кто у тебя друг? Все та же лахудра во Дворце?
– Слушай, Гриф…
– Это ты меня слушай! По расписанию ты должен проходить тренировку уже четыре часа, а в эту самую минуту обязан находиться в командном центре. Ты со мной не шути!
Грейсон коснулся пальцами копны своих белокурых волос и с издевкой процедил:
– Разнос получен, сержант Гриффит.
– Твоему папаше тоже достанется, сынуля. – Лысый череп медленно, как у ящера, поворачивался из стороны в сторону, страшный шрам наливался кровью, когда напрягались мускулы челюстей. – Я не могу исполнять мои обязанности, если ты упрямо игнорируешь свои собственные.
Грейсон отвернулся от камина и побрел по скату, ведущему в центральный проход.
– Видишь ли. Гриф, я думал, что это мой последний шанс повидаться с ней. Мы уезжаем через три дня…
Сержант одним прыжком подскочил к нему.
– Мы уедем, если переговоры пройдут хорошо. А до тех пор ты будешь торчать здесь и делать то, что скажут, иначе… ты меня еще не знаешь!
Грейсон насупился. Ему исполнилось двадцать стандартных лет, и с тех пор, когда он формально, в возрасте десяти лет, был зачислен в тактическую группу, оружейный мастер являлся его персональным инструктором по боевым искусствам. Чем старше он становился, тем меньше обращал внимание на ехидный язык Кая Гриффита и его вмешательство в свою личную жизнь. В конце концов Грейсон уже не ребенок, а сын и наследник великого воина. Не все же время ему жить по указке Грифа.
– Я буду торчать здесь, но моя личная жизнь касается лишь меня самого.
– Не строй из себя уникума, Карлайл. Иначе наживешь уйму неприятностей, еще не закончив курс обучения. Неужели до твоей башки никак не может дойти, что треллванцы тебе не друзья?
– За исключением одной. Ну, перестань! Я хотел лишь попрощаться.
Гриффит неодобрительно повертел головой.
– Дочь самого старого Станника, ни больше ни меньше!
– Ну и что? – не вытерпел Грейсон. Мара на самом деле была дочерью главного министра на Треллване, но это ничего не значило.
– Ты в который раз уже таскаешься в город к этой девчонке и скоро тебе пробьют голову!
Вспомнив один из эпизодов восхитительного вечера, Грейсон только улыбнулся и пожал плечами. Кай Гриффит, как и большинство солдат-старожилов, был предубежден против местных жителей, которых им полагалось охранять.
Они остановились у массивной стальной двери в стене из неотесанного камня; ее охранял солдат в серой униформе и с пулеметом в руках. Дверь украшало изображение стиснутого мужского кулака на небесно-голубом фоне. Гриффит безнадежно покачалголовой, зная упрямство этого парня, пристально смотревшего на него своими светло-серыми глазами.
– Ты не думай, что отделался так легко, Карлайл. Тебя учат управлять боевыми роботами, быть воином Коммандос Карлайла. Но воин должен не только распоряжаться грудой железа, но и знать многое другое.
Грейсон уже слышал этот пассаж и все его вариации раньше – о дисциплине, о верности и своей роли в Коммандос. Подавляя настойчивый зевок, молодой человек сделал вид, что внимательно слушает. За последнее время он так мало спал… Наконец Гриффит осекся, догадавшись, что Грейсон просто поддакивает ему.
– Пойдем, дорогой, – сказал он, указав на дверь. – Поприсутствуем на приеме.
Боевой командный центр располагался в просторном помещении; вдоль голых стен выстроились ряды консолей, по-полу в большом количестве змеились кабели и провода, так что передвижение по нему представляло некоторый риск. Тут и там стояли или слонялись группы людей в серых униформах, некоторые тихо беседовали за чашечкой горячей чайвы, другие изучали бледное мерцание мониторов или роскошное зеленое сияние радарных установок. Откуда-то сверху, из динамика, донесся женский голос:
