Брюс Стерлинг - В раю

Феликс знать не знал ни о каком фарси, но он уже так далеко зашёл, что не стоило обращать внимания на всякие мелочи. Словно росток, пробившийся к солнцу сквозь асфальт, его душа рванулась навстречу внезапно нахлынувшей страсти.

– Я пьян, – осознал он. – Ваша улыбка пьянит меня, словно вино.

– Там, где я родилась, женщины никогда не улыбаются.

Феликс не нашелся, что ответить, повисло неловкое молчание, только в телефоне что-то тихонько посвистывало.

– Вы шпионите за мной? Откуда у вас мой номер?

– Я не шпион. Я взял ваш телефон и позвонил на свой.

– Тогда я знаю, кто вы такой! Вы тот высокий незнакомец, который дал мне аккумулятор. Где вы?

– Выгляньте наружу. Я тут, на скамейке. Видите?

Она повернулась, он вскинул вверх руку, подавая знак.

– Ну, вот он я, – сказал Феликс. – Поверить не могу, что я это сделал. Не уходите никуда, хорошо? Я сейчас заскочу в магазин и куплю вам обручальное кольцо.

– Не надо! – воскликнула она и с опаской покосилась на отца и дядю. Затем подошла поближе к пуленепробиваемому стеклу.

– Я вас вижу. Я вас помню.

Она смотрела прямо на него. Глаза их встретились. Между ними пробежала искра. Феликса бросило в жар.

– Твой взгляд пронзает меня насквозь.

– Ты очень красивый.

Сбежать оказалось довольно просто. С испокон веков влюбленные девушки тайком покидали родительский кров, чтобы выйти замуж. Телефон здесь оказался очень кстати. Феликс проводил ее до роскошного – сплошь лимузины и видеокамеры – отеля. В сумке, которую он ей принес, лежали широкополая шляпа, солнцезащитные очки и купленное по дешевке мексиканское свадебное платье. Он проскользнул в женскую уборную – из-за боязни судебных исков, там никогда не устанавливали камер – и оставил сумку в одной из кабинок. Она переоделась, распустила волосы, вышла из отеля и юркнула к нему в машину.

Они не могли общаться без телефонов, но их это не смущало, да и проблемы вселенского масштаба они обсуждать не собирались. В отличие от Лолы, которая постоянно ныла, что он мало общается с людьми и не заводит нужных знакомств – "ты же водопроводчик, перед тобой все двери открыты!" – она, эта новая женщина часто восхищалась им – "а я и не догадывалась, какие водопроводчики умные и загадочные". Она так мало требовала от жизни. Она любила прогуливаться в парках без соглядатаев и провожатых, заходить в лавочки торговцев с Ближнего Востока и перебирать выставленный на лотках товар. А еще ей нравилось отдаваться ему целиком и полностью, без остатка.

Ей было всего девятнадцать. Добровольно принеся на алтарь любви свою чистоту и непорочность, эта маленькая беглянка сожгла за собой все мосты, все до единого. Лишь однажды она рассказала ему немного о том мире, где жила раньше, мире, где приходится укрощать демонов страсти. А демоны, обуревавшие ею, рвались наружу; всхлипывая и рыча, извиваясь в экстазе, они дарили ему долгие, безумные поцелуи, кусались, царапались и любили его так, словно завтра конец света.

А затем, когда иссякали силы и они больше не могли любить друг друга, и просто лежали, дрожа и постанывая от сладостной боли, она поднималась и шла готовить еду. Готовила она отвратительно. Она беспрерывно висела на телефоне, болтая с родными и знакомыми. Наперсницами ее, по всей видимости, являлись исключительно женщины, ибо беседы велись о том, как приготовить то или иное персидское блюдо. И пока она, сияющая и ликующая, весело чирикала в трубку, на кухне пригорал басмати.

Как же ему хотелось повести ее в ресторан, вывести её в свет, показать всему миру. Ничто, кроме секса, не могло доставить ему большей радости. Но у нее не было документов. Рано или поздно какой-нибудь полицейский-молодчик непременно захотел бы проверить их. В наши дни такое случается. Мысли об этом доставляли ему боль и омрачали его счастье, поэтому он гнал их прочь. Он взял на работе отпуск; он неотлучно находился рядом с ней, купался в лучах исходящего от нее света. И она, эта милая девочка, возвращала ему радость жизни, щедро делясь с ним бьющим через край счастьем. Ни от кого в жизни никогда он не получал так много.

Десять золотых дней ничем не замутненного блаженства… Десять дней на хлебе и вине… Десять дней соловьиных трелей и распускающихся под окнами роз. Затем в дверь постучали. На пороге стояли три копа.

– Добрый день, мистер Эрнандес, – сказал один из них, коротышка. – Я, значится, агент Портилло из управления Национальной безопасности, а эти двое, стало быть, мои достопочтимые коллеги. Можно войти?

– А чем, собственно, обязан? – поинтересовался Феликс.

– Чем только не обязан! – воскликнул Портилло. – Но станете обязанным много меньше, если позволите моим товарищам обыскать вашу квартиру.

– Итак, – Портилло поднес к Феликса карманный компьютер, – молодая особа Батул[2]Кадивар. Нам ведь знакомо имя Батул Кадивар, не так ли?

– Да мне такое даже не выговорить, – усмехнулся Феликс.

– Однако, полагаю, вам всё-таки лучше зайти, – добавил он, так как сослуживцы агента Портилло, не дождавшись приглашения, уже протискивались в прихожую. Для людей подобного рода не существует слова "нет". Оттолкнув Феликса, они ринулись прямиком в ванную.

– Что за типы? На американцев что-то не похожи.

– Иранцы, союзники. Какое-то время у них крыша ехала капитально, потом они, вроде бы, им полегчало и они пришли в себя, затем стали нашими новыми друзьями, а следом враги наших друзей стали нашими друзьями… Вы вообще новости по телевизору смотрите, а, мистер Эрнандес? Религиозные бунты там? Захваты посольств? Боевые действия в священном городе Куме и тому подобное?

– Спасибо, я в курсе.

– Мусульмане – да их миллиард целый. Если им вздумается превратить нашу планету в Израиль, они ведь превратят, мы и пикнуть не успеем. Эх, когда-то я был простым бухгалтером! – Портилло театрально вздохнул. – А теперь? Национальная безопасность. Поглядите на меня, на эту форму! Я в ней, как пугало огородное! Э, hombre[3], мы уже двадцать один год как существуем, а финансируют нас до сих пор из рук вон плохо. А эти гориллы, мои коллеги! Вы думаете, для них что-то значит голос разума? Женевская конвенция? Конституция США? Не смешите меня!

– Ну, кого-кого, а террористов они здесь точно не найдут.

Портилло снова вздохнул.

– Послушайте, мистер Эрнандес. Вы человек молодой, досье у вас чистое, я хочу вам помочь.

Он достал налодонник и посмотрел на экран

– Вот запись входящих и исходящих звонков. Тридцать, а то и сорок звонков в день с вашего телефона и на ваш. А теперь посмотрим сюда. Прелестная картинка, что скажете? Проверим, куда звонила особа, нас особо интересующая. Так, это, должно быть, ее тетя из Еревана, это – сестренка из Тегерана, а это пять или шесть ровесниц-подружек, все еще живущих в средневековье и носящих паранджу… Кто, по вашему, собирается оплачивать эти счета, а? Никогда об этом не задумывались?