Фермаг.
— Фермаг, они почти прорвались, Гастал всё сделал правильно, — вступился Дивол.
— Простите меня, — прошептала Тереза.
— Каждый из нас мог попасть в ловушку, это не твоя вина, — ответил за всех Старик, который так же, как и Фермаг, и Верховный маг, облачен в традиционную для магов одежду.
— Я бы успел! Почему мне не шепнули? — Фермаг не желал признавать правоту Верховного мага, — Теперь мы обречены, Земля падет!
— Это было предопределено с самого начала, — Дивол вгляделся вдаль, где, словно из самого сумрака, начала проступать новая армия Темного Властелина, — Тьму не удержать навечно.
— Но почему справлялись Весил, Барак, Муталип? Даже Дапет удержал барьер! Почему мы проигрываем? Неужели… мы впятером хуже прошлых Верховных магов? — Фермаг бросил обвиняющий взгляд на Верховного мага. Но тот даже не обернулся.
— Нет, мы не хуже, — вздохнул Старик. Руки его тряслись мелкой дрожью под широкими рукавами мантии, глаз практически не видно из-под опущенных век. Он очень устал и, возможно, слишком стар для этой битвы.
— Но раньше у Владыки не было такой армии, подонков во все время много, но даже среди самых черных душ не находилось столько желающих погубить Землю, — продолжил Старик. — Во времена Весила он мог собрать солдат для крупной атаки раз в сотню лет, во времена Барака, каждые полсотни лет. Муталип сражался с Тьмой не чаще одного раза в десятилетие. Дапет же умудрился растратить почти весь запас кристаллов очищения, не утруждая себя набором и подготовкой воинов и не воспитав преемника, из-за чего Гастал сюда и назначен. А сейчас… солдаты Владыки изменились, они бесстрашны, неотступны и многочисленны. Он черпает адептов, словно из бездонной чаши. И это больше не воры, убийцы и прочие грешники, которых можно и напугать, и сломить их дух. Это что-то новое. Что-то неладное творится на Земле.
Верховный маг Земли, высокий, худощавый, разменявший второе тысячелетие, и из-за того, боявшийся своих чувств к юной Терезе, молча вглядывался вдаль. Он очень устал и опирался на посох, чувствуя, что если отпустит его, то упадет не посох, а он сам.
— Нам не удержать барьер, Гастал, — снова произнес Фермаг, — Нам не отразить следующей атаки.
Все с тревогой посмотрели вдаль на растущую армию врага.
«Я тоже люблю этот мир. Но он не единственный. И он даже не твой родной, Гастал» — тихий холодок прошел по спине Верховного мага.
— Я приму этот бой, но, когда падет последний мой воин, я уйду, — обреченного произнес Фермаг. Он сделал движение рукой и исчез, чтобы тут же появится на своей позиции.
Остальные маги тоже поспешили по своим позициям. Пожалуй, к своим воинам, маги привязаны даже чуть больше, чем друг к другу.
«Спасибо, что были все эти годы рядом» — коснулся он мысленно каждого.
***
Верховный маг нанес удар, испепелив одного врага, и тут же отразил посохом атаку от двух других. Он крушил врагов, используя силу магии и силу оружия. Но постепенно, с каждым взмахом посоха, его надежда переходила в отчаяние. Он бился насмерть, понимая, что Землю не спасти. Он мог в любой момент уйти. Он не обязан погибать, на Свете есть еще много миров. И пусть верховным магом ему больше никогда не стать, как Старику, который когда-то покинул свой мир, бросив его погибать, но смог продлить жизнь Земли, почти три сотни лет помогая Гасталу. Или стать странствующим магом, как Фермаг, набиравшимся опыта в боях за чужие миры, в надежде когда-нибудь стать Верховным магом своего мира. Или же просто влюбиться в смертную, как когда-то ветряный Дивол, прожить с ней счастливую короткую человеческую жизнь, а теперь насмерть стоять за клочок земли, на котором живут ее потомки, носящие частичку его любви в себе. Или же как Тереза — заняться науками и просто изучать жизнь в любом ее проявлении и сражаться за нее безрассудно.
Как же их всех занесло сюда? Какими превратностями судьбы? И почему они все должны здесь умереть?
Последняя атака армии Темного Властелина смела остатки войск Света в считанные часы.
В пылу сражения, уже практически не имея возможности хоть на мгновение отвлечься и осмотреть остатки погибающего войска, Гастал вдруг почувствовал, как умер Дивол, пронзенный сотнями стрел. Ошарашенный Верховный маг отшвырнул от себя с десяток врагов и открылся для чужих мыслей. Он «услышал», как кричит от бессилия Фермаг, теряя последнего из своих воинов и создает заклинание дальнего переноса, ощутил, как умирает Старик, отдавая всего себя в свое самое красивое заклинание, увидел сраженную Терезу, над которой навис с занесенным мечом адепт Тьмы, почувствовал боль и отчаяние каждого сражающегося за маленький клочок Света в бескрайнем космосе Тьмы. Маг взмахнул рукой и вложил остаток сил в заклинание дальнего переноса, в попытке вернуть Терезу в ее мир, цветущий и мирный, осознавая с ужасом, что уже не успевает. Но Тереза вдруг исчезла, а враг, не проявив ни капли эмоций, пошел дальше.
«И тут ты затянул…» — царапнул холодок по спине и резко оборвался. Гастал в отчаяние бросил заклинание в исполосованного мечами, утыканного стрелами Фермага, но тот исчез под грудой врагов. Последний Верховный маг Земли взмахнул посохом и убил еще одного противника, с механическим упорством идущего в атаку. На его месте тут же появились новые адепты. Абсолютно безмолвно они прыгнули на мага и поразили его своими мечами.
«Кто же вы такие?» — последняя мысль Гастала растворилась, так и оставшись без ответа.
Маг умер, ожидая увидеть радость на лице врагов. Но адепты Тьмы равнодушно пошли дальше крушить остатки Света. Глаза их были безжизненны, они не ведали страха, они не ведали боли, они убивали не ради славы и не ради удовольствия. В них нет ни любви, ни ненависти. Они никогда не знали этих чувств. У них отняли возможность их испытать. Отняли вместе с правом на жизнь те, кто должен был любить и лелеять их. Они не мертвые и не живые. Они нерожденные.
