крупнокалиберный пулемет, который может вести огонь с сошек, будто обычный ручной или там единый. Но вот что его можно использовать прямо с рук… Вот это было уже откровением. И хотя умом лейтенант понимал, что заслуга тут не столько пулеметчика, сколько экзоскелета, все же повторить этот трюк бы не взялся.
Откровенно говоря, выглядело происходящее эффектно. Пятидесятый калибр [1] – вообще хорошая штука, особенно если он есть у тебя, а у противника его нет. Пули оставляли в стене дыры, в которые не то что кулак – голову просунуть можно, ушей не ободрав. Когда рев пулемета оборвался, наступившая тишина показалась оглушительной. А ведь всего-то на десяток патронов очередь. С той стороны молчали. Зацепили кого или нет – понять было трудно, да и неважно это, честно говоря. Уцелевшие явно лежали тихонечко и пукнуть боялись – вдруг услышат. Русский пулеметчик рявкнул, что если хоть один микроцефал осмелится шевельнуться в ближайшие полчаса, то он лично открутит ему башку, и махнул рукой – пошли, мол. И оспаривать его предложение никто не стал – в конце концов, местные и впрямь не помышляли больше о преследовании – страшно им было очень.
Уже покидая место боя, лейтенант позавидовал русским. В их стране знали, как реагировать на хамство, и не стеснялись делать это. Позавидовал – но мысль развивать не стал, не до того было. Если уж выпал шанс уцелеть, надо его использовать, и он бежал по коридору, наплевав на все остальное. Бежал – и надеялся, что самолет не взлетит, пока не примет на борт всех.
Когда они подбежали к выходу, посадка шла вовсю. Вроде бы неторопливо, но крайне деловито, без лишних телодвижений, а потому в очень хорошем темпе. Словно тут не русские командовали, а немцы какие-нибудь. Народу было… В общем, много. Но русские не зря подогнали военно-транспортный «Ил». Без удобств – но поместятся все. Лейтенант облегченно выдохнул и тут же оглянулся – не видит ли кто, что ему на самом деле страшно было до дрожи в коленях. Остальные, похоже, испытывали схожие чувства, и только русские по-прежнему выглядели безлико грозными и непоколебимо уверенными в себе. Хотя, возможно, заслуга в том не их, а шлемов с глухими забралами, не позволяющими рассмотреть выражения лиц. И именно в тот момент, когда лейтенант поверил, что все закончилось, события завертелись с утроенной скоростью.
Одна из стен вдруг вспучилась пузырем взрыва. Тот, кто ставил заряд, явно знал свое дело – сравнительно тонкая перегородка отлетела прямо в толпу, и туда же пошла ударная волна. Людей раскидало, будто кегли, а через секунду в пролом хлынула потная, вонючая толпа аборигенов. Не иначе накурились чего-то, раз не испугались даже русских, успел подумать лейтенант, вскидывая штурмовую винтовку. Мысли текли как-то спокойно, будто бы параллельно тому, что здесь творилось. А еще параллельно скользнуло понимание, что остановить толпу, имея только легкое стрелковое оружие, не получится – они просто не успеют. К тому моменту, когда мысль оформилась, первый магазин уже опустел, и руки независимо от разума на полной автоматике вставляли следующий. И ясно было, что даже передернуть затвор он уже не успевает…
Их опять спасли русские. Крупнокалиберный пулемет гулко зарокотал, и поток огня смахнул нападающих, вымел их обратно за стену. Это было жутко – видеть, как пуля разрывает цель на куски, походя сворачивает башку второму, протыкает насквозь третьего и уходит дальше. Через какую-то пару секунд атакующих просто не осталось, только фрагменты тел да кровавые кляксы разных форм и размеров на посеченных осколками стенах. Хотя нет, кто-то все же уцелел.
Дикарь в рваном камуфляже с абсолютно безумными то ли от ужаса, то ли от наркоты глазами успел проскочить дальше остальных, что его, собственно, и спасло. Пытаясь его уничтожить, пулеметчик неминуемо зацеплял беженцев, а что может натворить пуля «Корда», все только что видели. И вот, уцелевший благодаря своей шустрости боевой обезьян держал сейчас перед собой девчонку лет десяти, закрываясь ею, будто щитом, упирал ей в висок ствол архаичного (а другого оружия в этих местах и не бывает) пистолета и что-то орал на своем тупом языке. Что – понятно без перевода. Наверняка «бросьте оружие, или я ее убью» или что-то столь же банальное. Идиот!
Действительно, идиот. В большом городе, с прессой и правозащитниками, подобное еще, может, и прокатило бы. Но не здесь и не сейчас. Русские, в общем-то, спокойно относились к гибели чужих гражданских. И уж, конечно, не станут посылать специально обученного психолога, дабы тот разрулил ситуацию, придя к устраивающему всех компромиссу. Они… Ну да, все правильно. Один из тех, что приходили за лейтенантом и его парнями, тот, который помельче, небрежным движением забросил автомат на плечо и зашагал в сторону незадачливого террориста, на ходу извлекая длинный тяжелый нож.
Что процесс идет совсем не так, как предполагалось, местный сообразил слишком поздно. Попытался развернуть пистолет в сторону угрозы – и не успел. Русский вдруг качнулся влево, вправо, уходя с линии прицела, а потом небрежно так взмахнул рукой и ловко подхватил девочку, освободившуюся от рук ставшего вдруг занятым совсем иными проблемами горе-вояки. Чем он был так занят? Да все просто, из последних сил пытался зажать рану на горле, из которой веером била кровь. Безуспешно, конечно – после такого не живут.
– Все-все, успокойся, – русский подхватил ребенка на руки. Ну да, русские вообще сентиментальны. – Все уже закончилось, никто тебя не обидит…
Лейтенант огляделся. Русский прав, действительно все закончилось. И не так даже страшно, как вначале казалось. Все же не настолько силен был взрыв, да и куски гипсовой плиты – это не обломки кирпичей. Разумеется, кому-то не повезло. Вон, одного, видимо, раненого подхватывают под руки, дабы помочь встать. Еще кого-то оттаскивают в сторону. Кстати, при этом не забыв проверить карманы. У женщины с оторванной головой забирают сумочку. Еще у одного, крупного мужчины в еще недавно дорогом, а теперь изорванном и грязном костюме вынимают из рук «дипломат», буквально выворачивая ручку из успевших закостенеть пальцев. Лейтенанту стало противно.
К счастью, времени для эмоций уже почти не осталось. Через пять минут посадка закончилась, и огромный самолет, набитый людьми так, что они буквально впрессовывались друг в друга, начал выруливать на взлетную полосу. Потом рев двигателей, разгон, да такой, что многие не удерживались на ногах, падая на соседей, и вот они в воздухе. Еще два часа без удобств – и они на базе русских ВВС. Там их покормили, разместили и, к удивлению лейтенанта, ни у него, ни у его людей даже оружия не отняли. А еще через неделю
