дальше.
Часа через три я увидел одиноко стоявший на обочине танк, это был КВ [1] с 76-миллиметровой пушкой. Его люки были открыты, а сам он внешне выглядел целым. По крайней мере, соскочив с телеги, на которой ехал, и обойдя его по кругу, я не нашел на нем никаких видимых повреждений.
– Надя, чего ты там забыла? Стоит себе танк и пускай стоит, нам идти надо!
– Подожди, мам, – ответил я ей, а сам сиганул внутрь танка.
Чертова юбка, как в ней неудобно! Не, на жаре так даже неплохо, ветер приятно обдувает ноги, но в танке сразу за что-то зацепился ею. Сев на место механика-водителя, осмотрел приборную доску и рычаги управления. Пару минут рассматривал их, а потом попробовал завести КВ. Стартер натужно заревел, но двигатель заводиться не хотел. Перестав насиловать его и стартер, глянул на приборы. Топливо было, почти полный бак солярки, значит, дело не в этом.
– Надя! Прекрати дурью маяться!
Мама, судя по всему, разозлилась не на шутку.
– Красавица, что тут забыла?
Обернувшись на голос, я увидел молодого парня, совсем еще молодого, но уже здорового такого, с широкими плечами молотобойца.
– Помочь можешь? – спросил я его.
– А что надо сделать?
– Откинуть крышку моторного отсека.
Вдвоем мы откинули крышку.
Мама все еще пыталась заставить меня идти дальше.
Сунувшись в отсек и немного подождав, пока глаза не адаптируются к полутьме, я наконец увидел причину поломки. Какой-то раздолбай не затянул шланг подачи топлива. Вынырнув из отсека, я залез в танк: вроде видел там инструменты. Ага, так и есть, немного, но сгодится. Прихватив их с собой, вынырнул из танка и вновь нырнул в двигательный отсек. Поставив назад шланг, крепко его затянул на ТНВД [2], после чего снова залез на место механика-водителя. Запускаю стартер. Шум, рычание и вот оно – двигатель, пару раз чихнув и громко стрельнув, выпустив клуб вонючего черного дыма, уверенно замолотил на малых оборотах. С трудом включаю передачу и плавно трогаюсь с места. Всего на чуть-чуть, но главное ясно: танк на ходу.
Глушу двигатель: нечего ему соляру жрать и моторесурс вырабатывать попусту. Боезапас почти полон; не знаю, сколько положено по уставу, но снарядов много – девяносто или сто четырнадцать в зависимости от модификации. А вон и диски к ДТ лежат, две тысячи семьсот семьдесят два патрона, в диске – шестьдесят три.
Наконец, вылезаю наружу. Давешний парень смотрит на меня, округлив глаза. Ну, его можно понять: стоит танк, а по нему ядреная девка лазит, да не просто так, а за пять минут найдя и устранив неисправность.
– Надежда, перестань дурить! Пошли скорее! – взывает мать.
– Прости, мама, но дальше я с тобой не пойду. Ты иди, а я тут останусь.
– Ты что, сдурела?
– Нет, но с тобой я дальше не пойду! Вот исправный танк, я его нашла, отремонтировала, и теперь он мой. На нем немцев бить буду.
– Красавица, а меня к себе в экипаж возьмешь?
Парень пришел в себя и теперь смотрел на меня осмысленно.
– А что ты делать умеешь?!
– Тракторист я, на тракторе ездить умею, а тут, считай, все то же самое.
– А почему не в армии тогда?
– А мне семнадцать лет, не взяли: сказали, что еще молод.
Да, а не скажешь. Мордашка, конечно, еще молодая, но рост под метр восемьдесят и ширина плеч солидная; видимо, сила есть, так что вполне подойдет на роль водителя. Тут ведь передачи туго переключаются. Я, пожалуй, и не смогу сам их переключать; хоть это тело и довольно крупное для девушки, но все же сила не та.
– А меня возьмете?..
– И меня?
Смотрю на говоривших. Дети, блин: один явный еврейчик, да еще и очкарик вдобавок, а другой блондин, тоже где-то лет шестнадцать-семнадцать будет.
– А что ты умеешь? – спрашиваю у еврейчика.
Нет, антисемитизмом я не страдаю, но просто интересно, что он умеет. Глядя на него, в голову приходит только одно – пиликать на скрипке.
– Я, тетенька, радиодело хорошо знаю; а тут рация стоит, вам все равно радист будет нужен.
– А откуда ты знаешь, что тут рация стоит?
– У нас танкисты стояли, один раз в танк разрешили залезть.
– Ладно, уговорил. А ты? – обратился я уже ко второму пацану.
– А я тогда за наводчика могу, у меня даже есть значок «Ворошиловский стрелок».
– Так из пушки стрелять не то же самое, что из винтовки!
– Показывали нам.
– Кто?
– Да мы дети командиров, мы много разной техники видели.
– Ладно, осталось только заряжающего найти.
– А мне можно?
К нам подошел еще один довольно крепкий на вид парень.
– Надя, ты с ума сошла!
Это снова попробовала наехать на меня мама, но у нее ничего не получилось. В итоге она крепко меня поцеловала и с мокрыми от слез глазами двинулась дальше по дороге.
Щеглы полезли было в танк, но я их выгнал:
– А ну, ша, башибузуки! Мне переодеться надо, если кто сунется подсматривать, получит в глаз! Всем все ясно?
– Ясно, понятно, хорошо… – послышался разноголосый ответ.
В танке я, когда за инструментами лазил, заметил старый комбез, даже быстро его развернул. Был он старым, ношеным, но чистым и вроде целым, а главное, по размеру мне подходил. Воевать в танке в юбке – не, это удовольствие не для меня; если хотите и вы мазохисты, то сами в юбке воюйте, а я как-нибудь перебьюсь. Так что залез в танк и, скинув юбку, быстро надел комбинезон.
Позвал своих тимуровцев. Они мигом залезли в танк и стали его осваивать. Кстати, попросил всех представиться, а то ведь в экипаж их взял, а имен не спросил. Вот ведь почти по анекдоту: совместно проведенная ночь еще не повод для знакомства.
Итак, по порядку. Механиком оказался Сергей Никифоров, его отец – заведующий МТС. Радист – Игорь Кацман, сын работника торговли, ну кто бы сомневался. Наводчик – Рома Томский, сын командира противотанковой батареи «сорокапяток», так что он действительно орудия знал не понаслышке. Пацаны, они пацаны и есть, и оружие для них – это самые лучшие игрушки. Устройство 53-К (в просторечии «сорокапятка» или «прощай, Родина») он выучил досконально и даже несколько раз был за наводчика на учебных стрельбах, так что хотя бы минимальный опыт у него был. Заряжающий – Толя Сорокин, сын инженера-строителя. Всех их вой на выгнала из дома и разлучила с семьями.
Не меньше получаса мы осваивали КВ, излазили его весь и даже провели небольшую тренировку, после чего, наконец, тронулись
