ручное управление с местом для водителя, и наши «испытатели» с завидным постоянством «проваливали» очередные «испытания», якобы доказывая, что электродвигатель на море — не лучшая идея. Ну а то, что мануфактур-советник Давыдов тратит деньги на такое непотребство, то это его личное дело. Удалось полностью скрыть от широкой публики (но не от жандармов, естественно) только создание мин для подводных диверсий. Ради соблюдения секретности работы велись не на нашем заводе, а в мастерской, занятой изготовлением разной мелочевки, оформленной на подставное лицо, и официально с семейством Давыдовых никак не связанной. То есть, к весне 1853 года мы были готовы встретить супостата во всеоружии. И насколько удалось выяснить, наши приготовления не вызвали беспокойства у «зарубежных партнеров». Но это была лишь видимая вершина айсберга. Многое осталось скрытым от широкой публики. Что-то делалось совместно с Отдельным корпусом жандармов в лице Бенкендорфа, а что-то осталось тайной даже для него. Во всяком случае, я на это надеялся.
Началось все с ожидаемого визита «гостей». Первыми пожаловали французы. Мой старый «друг» и собутыльник по тулонскому арсеналу Анри появился в Петербурге уже в марте 1852 года. И был вынужден сразу огорошить меня известием о гибели Шарлотты. Что, разумеется, меня очень «огорчило». Пришлось даже пару дней изображать «вселенскую скорбь». В планы француза длительная меланхолия агента не входила, поэтому он стал всячески стараться меня расшевелить. И ему это в конце-концов «удалось». Но наш гость из прекрасной Франции не учел «российских реалий», когда я пригласил его в баньку вместе с девицами. Где мы и устроили веселую групповушку. Как любят говорить ханжи, любой роман должен быть написан так, чтобы его можно было дать почитать невинной девушке. А то, что мы творили, в сюжет подобного романа никак не вписывалось.
Поначалу француз охренел, но быстро адаптировался к «российским реалиям», и мероприятие прошло на ура. После баньки переместились в гостиницу всей веселой компанией, причем француз уже мало что соображал. Очнулся он лишь на следующее утро в роскошном номере в объятиях голой красотки. Я находился в соседнем номере, и поднялся чуть раньше, поэтому сразу же пришлось заняться оказанием медицинской помощи народными средствами французу, не рассчитавшему свои силы при встрече с российской действительностью. В чем мне энергично помогали Лиззи и Мимми (в миру Агриппина и Евдокия), прекрасно сыгравшие роль элитных куртизанок. Ну а то, что дамочки являются агентами серьезного ведомства, и их прислал Бенкендорф, «дорогому другу» из прекрасной Франции знать совершенно не нужно. Дальнейшие наши встречи проходили хоть и не столь бурно, но весьма увлекательно. Правда, упрекнуть французов было не в чем. Ничего особого они от меня не требовали, поскольку понимали, что ни к каким государственным секретам я не допущен. Поэтому могу быть полезен только в качестве агента влияния, отстаивающего интересы Франции в России. И та информация, что передавалась Анри, вполне устраивала французов. Разумеется, это делалось под строгим контролем жандармов, и мы вдвоем с Бенкендорфом тщательно фильтровали все, что должно уйти «за бугор». А поскольку сам Анри больше никуда не лез и работал только со мной, то никаких проблем он не создавал и его не трогали. Совсем по-другому вышло с англичанами, которые появились гораздо позже. И вот здесь нам пришлось провести операцию прикрытия, чтобы не только удержать ситуацию под контролем, но и продолжить водить «островитян» за нос. Во всяком случае, какое-то время.
Началось все с появления Артура «Ивановича». Причем прибыл он в Петербург не один, а с целой командой «инвесторов» из восьми человек, на которых разве что не было написано «хочу отжать бизнес». Поначалу гости вели себя прилично. Познакомились с моим отцом и озвучили «радужные» перспективы. Но папенька, прекрасно понимающий суть дела, и обладающий необходимой информацией, гостей из Туманного Альбиона сразу же приземлил с их «выгодными» предложениями, и согласился лишь на инвестирование с выплатой доли прибыли. И даже меня при них резко на место поставил, когда я попытался было открыть рот. В общем, премьеру спектакля мы с папенькой отыграли блестяще, нужно было ждать следующего хода противника. Сделав вид, что не настаивают на своих первоначальных предложениях, а хотят лишь вложиться своим капиталом в производство без перехватывания управления, англичане затаились. В приватной беседе с мистером Смитом я развел руками. Дескать, сделал все, что мог! Но папенька отличается редкостным упрямством, мое мнение в грош не ставит, и творит, что хочет. После чего меня заверили, что беспокоиться не о чем, и данная проблема будет решена без моего участия.
Кто бы сомневался... Трое из «инвесторов», как вскоре выяснилось, к финансовым делам никакого отношения не имели. А прибыли для выполнения силовых акций, если таковые понадобятся. Но джентльмены не учли, что противостоит им не обычный русский фабрикант с продажным сынком, мечтающим занять его место, а контр-адмирал Космофлота из Отдела специальных операций. Который в этой кухне разбирается лучше их всех, вместе взятых.
Чтобы решать некоторые щекотливые вопросы не совсем законными методами, и не впутывать в это дело жандармов, я по возвращению домой сразу же начал в тайне от всех создавать свой «спецназ», если его так можно назвать. Попадали туда разные люди. Были отставные солдаты, прошедшие Кавказскую войну, и вышедшие в отставку по ранению, или болезни. Были люди с криминальным прошлым. В основном мальчишки, которых я успел выхватить из трясины криминала еще до того, как он полностью завладел их душами. Были вполне добропорядочные люди, не замешанные ни в чем противозаконном. Но которые столкнулись с жуткой несправедливостью, и не могли решить проблему самостоятельно. Вот из такого контингента я и начал создавать то, что впоследствии назовут мафия. Для всех членов которой до конца жизни остаются незыблемыми две вещи. Железная дисциплина и омерта — обет молчания.
Начало положил ротмистр Игнатов, уже давно сообразивший, что его работодатель не так прост, как кажется. И что в нашей затее со службой безопасности папенька играет далеко не главную роль. Но поскольку ничем противозаконным отставному офицеру заниматься не приходилось, на все прочее он был готов закрыть глаза. Поэтому, когда я спросил его о надежных людях, согласных рисковать за хорошее вознаграждение, и умеющих держать язык за зубами, но имеющих серьезные проблемы, он назвал мне двух человек, с которыми воевал. Проблема была в том, что со здоровьем у них было неважно. Один заразился какой-то местной лихорадкой и чуть не умер, а второй получил серьезное ранение руки, поэтому к строевой службе обоих признали непригодными.
