— Кара, ты заговариваешь мне зубы. Скажи прямо, что не согласен привлекать ресурсы банды на этот проект. — Бородка Бара вытянулась в сторону брата как стрелка компаса.
— Не согласен. И прошу тебя не выдвигать эту тему на обсуждение, чтоб не показать нашим подручным об имеющихся между нами разногласиях.
— Не глупее мула, сам понимаю. Пусть как прежде считают, что мы всегда заодно. Брат за брата, хе-хе. Я буду использовать свои ресурсы. Но не забудь, следующее решение в спорной ситуации будет моим. И по-чесноку, а то опять начнёшь притворно в отказ идти, чтоб моё право схлопнуть.
— Тебя не обманешь, Бара. Договорились. Опять будешь звать Карло в поход? Ты ему слишком доверяешь.
— Я? Доверяю? Никогда! Даже тебе не очень, а уж чужаку точно спину не подставлю. Просто у нас с тобой на него есть компромат, так что я в некоей степени держу его за мошонку. Он молчит про мои секреты, я молчу про его робота. Ну и его удачу нельзя скидывать со счетов, уж очень он фартовый бродяга.
— А если откажется? Поле Чудес не то место, куда стремятся каждый месяц.
— Принуждать не стану. Видел я, что с людьми делает Поле. Туда или ты сам по доброй воле идёшь, или лучше сидеть дома.
— Так ты всё-таки кого-то из наших там своей рукой уработал?
— Двоих. Струсили и накосячили сильно, а потом решили, что им сердитый босс не нужен. Эти двое слабоумных попытались меня обнулить.
— Ты молодец, Бара, что догадался не рассказывать об этом в банде. Всё правильно сказал — парни ошиблись на Поле Чудес и умерли. По сути, так и было.
Кому до проблем верховых Египтян не было дела, так это Карло. Его маленький бизнес по продаже оружия своим же бандитам неплохо обогатил старика и его друга. Бродяги даже решили, что с такой поддержкой как Буратино можно еще разок прогуляться по Полю Чудес. Джузеппе после красочных рассказов и сам загорелся этой идеей. Он уже представлял в мечтах, как едет в тележке на резиновом ходу по пустошам, а верный робот без устали тянет экипаж и одновременно сканирует местность на предмет диких и прочей живности. Хорошо!
Самое удивительное, что Пепероник, де-факто перешедший под руку бывшего музыканта, был не в курсе этих дел будучи всецело погружен в спортивные дела, если битвы роботов это спорт. И сделка его работодателей по поставкам пневматики в банду прошла мимо него. Когда Марчелло у новоявленного жучка арены осторожно попытался выяснить, через кого консильери Итальянцев достаёт стволы, то наткнулся на стену непонимания. Про огнестрел главарь даже спрашивать не стал, махнул рукой на такой источник информации. А когда глава Итальянцев подумал еще немного, то решил, что так даже лучше. Чем меньше народу знает про такой горячий товар, тем лучше. Главное, что Карло его не обманул — через три недели после разговора у них срослась сделка с неизвестным поставщиком. Марчелло стал счастливым обладателем «нового» хорошо ухоженного раритета прошлой эпохи. Автомат из далёкой канувшей в бездну Америки и двадцать пачек патронов радовали глаз и вселяли уверенность. Как говорится, последний довод королей. Это вам не пневматика, тут и дальность, и убойность… только надо эту игрушку выгулять в ничейных землях. Проверить, пристрелять, научиться уверенно пользоваться. Марчелло теоретически знал, что весь огнестрел очень громко хлопает при выстреле, но что такое «очень»? Не попробуешь, не узнаешь. А еще же и отдачу надо иметь в виду.
— Джузеппе, меня перестала устраивать прочность моего несущего каркаса.
— Скелета.
— Да, скелета.
— Извини, сынок, но тут мы подошли к пределу. Не пытайся требовать от Джуза невозможного. Или ты знаешь какой-то более прочный сплав на основе титана?
— Карло, а что насчёт золота?
— Что насчет золота? Ты сам прекрасно знаешь всё про этот благородный металл.
— Знаю. Знаю про его физические и товарные свойства, а вот про оборот мне почти ничего не известно.
— Ха! Что, даже сеть тебя не одарила информацией?
— Там слишком мало данных.
— Джуз, смотри какую замечательную схему оборота золота создали правители! Даже наш уникум ничего не нарыл.
— А чего удивляться? Для того и придумали золотой оборот, чтоб он был анонимным. Если про него все всё знают, о какой анонимности может идти речь? Так что конкретно тебя интересует, Буратино?
— Сколько золота у нас есть и сколько мы можем собрать его для своего использования?
— Пугаешь, Буратино. В твоих устах слово «использование» обретает зловещий смысл. Колись, чёртова железяка, зачем тебе золото⁈
— Я титановый, к вашему сведению, а не чёртова железяка. Так вот, можно создать сплав на основе золота и титана, значительно повышающий механические свойства деталей.
— О как! — Встрепенулся Джузеппе, давно ставший в первую очередь механиком, и уже во все остальные кем-то еще. — И какова пропорция?
— Один к четырём. Не по массе. На один атом золота четыре атома титана.
— Мдяя, шибко золотой сплав получается. И тяжелый — такое содержание золота процентов на двадцать массу увеличит — чесал в затылке Джуз, которому техническая проблема застила вопросы экономические.
— Не надо весь скелет менять, можно только самые критичные элементы кинематики усилить. Я же понимаю, что для вас золото ценный ресурс.
— А для тебя не ценный? Тупая кукла! Как только язык у тебя повернулся на такое! Где ты вообще таких идей нахватался! Кстати, да. А откуда у тебя информация? Если Джуз про этот сплав не слышал, ты откуда знаешь?
— Рецепт разработан перед самым апокалипсисом, в сети по нему ничего нет. Я расшифровал базу, подхваченную на Поле Чудес. В том хранилище информации.
Повисшая тишина стала ему ответом. Оба старых друга погрузились в лёгкое охреневание, нарушаемое лишь прихлёбыванием топлива из стакана. Джуз не мог не пить в такие моменты. То есть технически мог, естественно, но практической пользы от этого не видел. Когда мозги плавятся от умственных усилий, им надо помогать всеми доступными средствами — считал Джузеппе и помогал добавочными дозами топлива. Как говорится, включил форсаж — об экономии думать поздно!
— Э-э-э, и много ты всего скачал на том складе истин и вечных ценностей?
— Не очень, да потом еще и зашифровано всё как-то мудрёно.
— Это да, что наши предки умели, так это шифроваться. От врагов, от друзей, от родственников… От потомков, и то секретили. — Тихий смех Карло был нерадостен. — Вроде бы спрячут клад типа для потомков, или какой стратегический запас создадут на лихие времена, а тайн таких навертят, что проще помереть, чем им воспользоваться. Нелогично жили.
— Погоди, Карло, про предков нудеть. Тут хуже проблемка нарисовалась. Ежели кто узнает про распечатанный банк данных… Аббасы могут решить, что мы их обнесли. Пацан, после твоего взлома следы остались?
— Я так не думаю. — Вы будете смеяться, но Буратино в последнее время предпочитал словечки и выражения типа «вряд ли», «я так не думаю» вместо нормальных вероятностных оценок. Карло считал, что андроид таким способом потакает своей гордыне. Странно, конечно, что я пишу о том, что робот что-то предпочитает, но уж как есть. Предлагаю относить эти выверты его психики на глючность военного камня, то бишь процессора. Психика робота? А вы думаете, что робот, наделенный искусственным интеллектом, может быть свободен от эмоций? А где эмоции, там и психические расстройства, выверты сознания. Да, именно выверты электронного сознания. Но это просто версия.
— Я уверен, что не оставил следов, потому что не запускал программную оболочку самого хранилища. Просто обратился к файлам через шины и скопировал их.
— Знаешь, что я думаю, Джуз, когда смотрю на Буратино?
— Матерные словечки отбрасывать?
— Отбрось.
— Тогда ничего? Что про него можно думать приличными словами?
— Я не про него, я про проблему в целом.
— А что, есть проблема?
— Не творческий ты человек, Джузеппе. В капле воды философ или артист может увидеть весь океан.
