— Ещё пара дней, и будем песок жрать.
Посидев немного, Олег тоже поднялся, но направился в другую сторону. Пусть они и отрезаны от всего мира, но это не повод предаваться лени, подавая дурной пример остальным. Приятно, конечно, посидеть на тёплом весеннем солнышке, но пора заняться более серьёзными делами, убивая время, оставшееся до ужина.
В кузне вовсю стучали молоты — хозяйство Алика просыпалось с рассветом и успокаивалось только на закате. Вот уже третий день Олег мастерил себе щит. За зиму он нахватался полезных навыков у более опытных кузнецов и считал, что сумеет самостоятельно справиться с задачей. До этого ему уже удалось выковать хороший шлем, правда, не без посторонней помощи, но основную работу выполнил своими руками. Выдумывать что-то оригинальное никто не стал — за образцы брали местное вооружение и доспехи. Возможно, они и уступают лучшим изделиям земного Средневековья, но других моделей у островитян не было.
Едва Олег переступил порог, как на уши обрушился просто чудовищный грохот — главный молот бил редко, но зато на совесть. Удур вновь закрутил рукоять ворота, поднимая к потолку чугунную чушку, утяжелённую камнями. Она быстро и на диво ровно сплющивала куски металла, заменяя труд нескольких молотобойцев. Алик упрямо называл сей примитивный агрегат «прокатным станом». Олег потратил немало времени в жарких спорах, доказывая ему абсурдность в этом случае подобного термина, и давно уже махнул рукой. Какая, впрочем, разница? Хоть горшком назови — действует, и ладно.
Работая над щитом, Олег обратил внимание, что хозяин кузницы занят ревизией. Алик с озабоченным видом заглядывал во все углы, исследовал корзины с обрезками, пересчитывал пластины и чушки металла. Его озабоченность была понятна — за зиму островитяне извели почти всё железо и руду, запасённые по осени. Были мысли попробовать наладить добычу в холодный сезон, но от этих намерений пришлось отказаться — слишком уж много потребуется усилий.
Еда закончилась, руда и уголь почти закончились, да и дрова давно вышли — люди вовсю уничтожали островную растительность. Хорошо хоть без воды не остались. Предаваясь грустным размышлениям, Олег вбивал бляшки-заклёпки в заранее прожжённые отверстия. От сего высокоинтеллектуального занятия его отвлёк звон сигнального била: звук был столь пронзителен, что пробивался даже через грохот молотов.
Бросив работу, Олег скинул кожаный передник, выскочил на улицу и поспешно направился к сторожевой вышке. Завидев, что туда же спешит Добрыня, махнул ему рукой, показывая, что успеет первым. Вождь кивнул, замедлил шаг: он знал, что в случае необходимости Олег сверху коротко обрисует ситуацию — карабкаться по крутым лестницам здоровяк не любил. Давно пора соорудить более прогрессивную вышку, но сдерживало отсутствие строевого леса: по зиме его доставлять нелегко.
Уже преодолевая последний пролёт, Олег поморщился от очередного пронзительного звона, раздражённо закричал:
— Анька! Хватит лупить! Или ты думаешь, что кто-то тебя ещё не услышал?
— Извини, я не думала, что ты уже рядом.
— Как ты сама не оглохла?! Я эту железяку непременно утоплю. Звук просто омерзителен.
— Зато слышно хорошо.
На этих словах Олег выбрался на площадку, не удержался от улыбки при виде жены, замершей со стальным прутом в руках. Слова парня явно остановили её перед очередным ударом.
— Ну, что стала? Собралась мужа по голове огреть?
— Хорошая мысль, — тут же ответила девушка.
Добрыня, наблюдавшей за встречей супругов снизу, недовольно заорал:
— Вы там ещё целоваться начните! Задолбали своей великой любовью! Может, для разнообразия всё же скажете, по какому поводу концерт?
Не отреагировав на призыв вождя, Олег кивнул Ане:
— Ну? Что случилось?
— Сигналят!
Без дополнительных расспросов Олег подскочил к западному краю площадки, взглянул в сторону правого берега. Так и есть, в полосе пойменного леса, темнеющей выше желтоватых камышовых зарослей, ярко сверкнул солнечный зайчик. Сигнальщику пришлось подняться вверх по течению, чтобы поймать отполированным бронзовым диском отблески заходящего светила и направить их на остров. Ещё несколько минут, и подобный номер вряд ли бы ему удался.
— Возьми бинокль, — предложила девушка.
— А ты смотрела?
— Да. Но ничего, кроме блеска, не различила. Слишком далеко. И что сообщить пытаются, тоже не поняла.
— Тогда и я смотреть не буду.
Олег нахмурился, не зная, что сказать вождю. Примитивная азбука, разработанная для гелиографа, не позволяла быстро передавать объёмные сообщения. В основном она состояла из коротких условных сигналов, предусматривающих разные явления. Однако разобрать сейчас, что хотят сообщить охотники, не получилось. Добрыня, устав стоять под башней с задранной головой, крикнул:
— Ну что там?
— Охотники сигналят.
— И что сигналят?
— Да не понять. Солнце почти село, сигнальщик, видно, с дерева работает, под большим углом. Ничего не понятно.
— Толку с этой азбуки!
— Нет, в этом никто не виноват. Час назад ещё можно было нормально передать сообщение, но сейчас чудо, что вообще сигнал заметили. Они километра на полтора от лагеря поднялись, чтобы хоть как-то посветить.
— Ладно, спускайся вниз. Хватит орать на весь посёлок.
Добрыня не был любителем долгих заседаний, большинство вопросов, как мелких, так и жизненно важных, он предпочитал решать на ходу. Вот и сейчас не стал заводить Олега в избу, просто поманив его за собой, направился к лестнице, ведущей на стену. Это было его любимое место. С этой стратегической позиции можно было наблюдать за внутренней жизнью посёлка, но одновременно видеть и то, что творится за его пределами. По пути вождь непринуждённо пнул в бок замешкавшуюся псину, не успевшую убраться с курса здоровяка:
— Пошла вон! Проститутка! Недолго тебе бегать осталась, всё к тому идёт, что плавать тебе в котле.
Отощавшее животное обернулось на Добрыню с укоризной, но он нисколько не усовестился:
— Олег, как ты думаешь, к чему эти сигналы?
— Думаю, что-то случилось.
— Случиться может всякое. С них станется: по бабам соскучились, вот и сигналят с тоски.
— Вряд ли, — усомнился Олег. — Не настолько они тупые, чтоб так шутить. Но и вряд ли кто на них напал. Если б в осаде сидели, то бродить по округе не получилось бы. Дымом бы сигналили.
— Вот и я так думаю, — кивнул Добрыня.
Достигнув вершины лестницы, он охнул и не в тему произнёс:
— Смотри-ка! Отсюда сразу видать, что вода сильно поднялась. Остров наш раза в два поменьше стал.
