Несколько домов, построенных в стиле строений в любом чеченском поселении, заполняли треть этой небольшой долины. Место было выбрано на возвышенности, видимо с учетом возможного наводнения в период дождей.
Машины, въехав в небольшое селение, остановились, и прибывших гостей пригласили в дом. Дом достаточно большой и, несомненно, принадлежал уважающему себя человеку, ибо каждый чеченец должен в своей жизни, возвести подобный дом, чтобы в нем могла удобно расположиться вся родня. «Мой дом — моя крепость» здесь обретало истинный смысл и поэтому дом, как и другие строения стоящие недалеко, был окружен по периметру высоким и толстым забором из желтого кирпича. Бетонное основание забора поднималось на высоту около метра. Каждый дом был индивидуальный по внешнему виду и зачастую был создан и построен самим хозяином. Такой архитектурный прием, как эркер, был обязательным элементом каждого здания. Как и положено, по дизайну любого чеченского дома, во дворе был навес, под которым разместился домик для гостей, летняя кухня и посередине столовая. Всего лишь двухэтажный с мансардой дом стоял на высоком фундаменте, в котором небольшие продолговатые окошки — проемы смотрелись бойницами. А может так оно и есть. Ведь крепость, она и подразумевает оборону в случае нападения. Высокое крыльцо вело в дом, который внутри не особо поражал своим содержанием. Небольшая прихожая, из которой в три стороны расходились три двери. Одна из них вела в небольшую гостиную. Ковры и подушки составляли основную часть комнаты, а низкий стол стоящий посередине как бы завершал композицию восточного интерьера. Он уже был накрыт к приходу гостей.
Вошедший вслед за гостями чеченец в военной форме и кепи по внешнему виду напоминавший портрет Фиделя Кастро в молодом возрасте, и видимо знавший об этом сходстве, старался подражать тому не только во внешнем облике, но и в поведении. Громкое энергичное приветствие и объятия принятые Фиделем, как подражание неотъемлемому русскому радушию в лице советского лидера Брежнева, здесь тоже было продемонстрировано, а добродушное похлопывание при объятии по спине ладонями явно показывало на расположение хозяина к гостям.
То, что Турал-Али Алгериев был рад прибывшим, было очевидным, и он старался всячески подчеркнуть это. Встреча была явно не первой, и они знали друг друга неплохо, вернее прибывшие знали о хозяине все, что можно было узнать из различных источников. А хозяин знал о гостях лишь то, что ему позволили узнать.
Они хорошо знали, что Алгериев попал сюда сразу после подтверждения его смерти в Екатеринбургской колонии общего режима, им это было известно также хорошо, как и то, что официально по документам этот здоровый и ничем раньше не болевший человек умер от лейкоза и кровоизлияния в почки. Хоть и присутствовала при подтверждении его смерти вполне компетентная комиссия, которая подтвердила данный факт, но никто из них не знал, что перед этим ему была введена специальная сывоворотка, которая и помогла сыграть роль умершего человека. Особо, правда никто и не вникал в то, что там на самом деле было. Смерть бывшего министра госбезопасности Ичкерии, организатора террористического акта в городе Кизляре в 1994 году, командира Новогрозненского полка и участника боев за города Грозный, Аргун, Гудермес, Алерой, за что получил звание бригадного генерала и должность командующего фронтом, факт смерти был только как заключительный и давно ожидаемый этап жизни врага России. А последующая его переправка сюда, в Новый Мир, была уже отработана на других подобных лицах и ничего нового не представляла. Зачем это нужно Ордену, не понятно было даже самому Туралу-Али. Но благодарность его была за это его новым хозяевам нескончаема.
Умер он там, за ленточкой, 8 августа 2002 года, а здесь появился 13. 07. 20 года. Месяца хватило, чтобы его подготовить и оснастить для достойной жизни в Новом Мире. Моложавый человек выше среднего роста со слегка удлиненным лицом, голубыми глазами, близко расположенными к слегка горбатому носу, нависающим над чувственными полными губами он производил приятное впечатление на людей его не знающих. Те же, кто его знал, могли сказать лишь одно — талантливый себялюбец способный ради себя на любую подлость.
То, что он и здесь не сменил свое имя, хотя возможность, как и у любого появившегося здесь в Новом Мире человека имелась, уже говорит о том, как он себя любит. Да и то, что его имя смогло ему помочь устроиться здесь весьма неплохо сыграло свою роль в его нежелании сменить имя. Он гордился своим именем, своими делами, своим тейпом, а он был уверен, что именно его тейп «Аллерой» был самым нохчмакхойским, то есть самым «чистым», мечтал возглавить единую мусульманскую умму, и делал все возможное ради своей цели.
Ради этого он и ему подобные пускали в ход угрозы, насилие, похищение родственников своих врагов, убийства. Путь любого более или менее значимого в Чечне при Масхадовском правлении человека всегда сопровождала череда мерзких предательств, подлых убийств. Они твердили заповеди, что «Посягающий на чужую жизнь, да пусть бережет свою. Присвоивший чужое имущество, пусть готовится к рвоте» и тут же делали все это сами, забывая о Коране и его заповедях. Русские всегда испокон веков были для таких «истинных мусульман» быдлом, рабами, неверными, которых нужно уничтожать. Суть подобных отношений здесь не только сохранилась, но и приняла еще большую остроту. Поэтому когда ему предложили возглавить организацию по подготовке вооруженных формирований и террористических групп в новой Ичкерии он, нисколько не сомневаясь, согласился.
Вот и сейчас разговор вертелся возле наболевшей темы. В другие, более ранние посещения этих мест, прибывшие Хоффман и Маллиган, представители человека занимавшего одно из руководящих мест в Ордене, тоже принимали участие в подобных разговорах. Но, всегда преследовали главную цель, а именно, выполнение ранее достигнутых соглашений о поставках наркотических средств, выращивание и производство которых в этой Ичкерии стало одним из основных занятий чуть ли не половины всех тейпов.
В этот же приезд у них была другая основная цель, хотя и получение наркотиков тоже не отменялось. Им предстоял отбор группы террористов для выполнения несколько необычных для чеченцев функций. Задача была сложной не только из-за специфичности задания, но и осложнялась еще тем, что людей подобрать для проведения долговременной и затратной операции нужно внешне мало отличимых от европейцев.
Как всегда хозяин извинился перед гостями за незнание английского языка и попросил разрешения, чтобы при разговоре присутствовал переводчик. Неизвестно было, говорил ли хозяин на английском языке или нет, но прибывшие гости знали, что всегда при их разговорах присутствовал переводчик. Вполне возможно, что хозяин этим самым показывал своим людям, что у него секретов от них нет. А может этот переводчик, будучи доверенным лицом хозяина, одновременно выполнял функции телохранителя. Черная повязка смертника на голове переводчика сама по себе говорила, что жизнь этого молодого человека целиком и полностью принадлежит всевышнему, а хозяин его представитель на земле и отдать жизнь за него это лишь еще один из путей в рай.
