— Не совсем.
— Мы проведём одну игру вокруг него, игру, пешки для которой уже готовы, но которые я планировал разыграть гораздо позже. Если парень ошибётся — он исчезнет.
— О! Это меня устроит. Пока. Пешки, я так понимаю, из прошлого парня?
— Не имеет значения. Пешки подобраны и будут отработаны мной. Как только представится случай сделать игру естественной, она начнётся.
— Думаю, это случится скоро, не так ли?
— Скорее всего. Страна у нас беспокойная. Всё время что-то случается…, я пойду?
— Да-да, можете быть свободны… — Алексей Николаевич был уже у выхода, когда хозяин кабинета окликнул его. — Простите, совсем я заработался, даже забыл о вашем недавнем несчастье. Как вы себя чувствуете Алексей Николаевич, после операции?
— Превосходно чувствую. — Он был удивлён, куда сильнее, чем доводилось удивляться ему за последние двадцать лет. Он был абсолютно уверен, что об этом известно очень немногим людям и что вычислить этих людей невозможно. Да он всегда считал, что сами его операции никому неизвестный секрет! Выходит…, знает. Падла. Слишком это знание опасно: оно его слабость и его тщательно хранимый секрет, хранимый на протяжении многих лет. Удар был нанесён грамотно и сильно. Тем не менее, лицо старика осталось каменно непроницаемым. — Благодарю за беспокойство. В моём возрасте такие операции, могут плохо кончиться.
— Да уж, Алексей Николаевич, в вашем возрасте…, кстати, а сколько вам?
— 63, будет. — Ответил он, предчувствуя, что сейчас услышит и, боясь этого предчувствия.
— Правда? Знаете, я всегда был восхищён вашей способностью, сохранять крепость тела и бодрость духа. — Сергей Леонидович хищно оскалился, на миг, приоткрыв для своего подчинённого, ту суть, что являлась истинным его ликом: хищник, беспощадный, осторожный и сильный хищник. — Двадцать лет я вас знаю, а вы нисколько не изменились. Та же седая шевелюра, ни одной новой морщинки, всё так же острый ум и крепкие руки.
Алексей Николаевич молчал, борясь с эмоциями — знает! Билась в его мозгу мысль — он, падла, знает!
— 62…, а, сколько на самом деле, мой друг, сколько?
— Моё мнение по-прежнему не изменилось Конус. — Холодно ответил ему Алексей Николаевич. А вот Сергей Леонидович, известный так же как Конус, правда, в очень далёком прошлом, не смог. Этим именем его не называли многие годы. Он резко откинулся на спинку своего кресла и злобно скрипнул зубами. — Слишком много эмоций Конус. На твоём уровне, они уже роскошь, которую нельзя позволять в присутствие других людей.
— Насколько я понимаю Араб. — Последнее, Конус сказал с какой-то злобной радостью, но имя Араба, произнесённое применительно к нему, на него не произвело такого впечатления как на Сергея Леонидовича…, Велес, этот молодой свинёнок, не упускал случая назвать своего босса именно этим именем. Только недавно прекратил, гадёныш, заметив, что реакция уже совсем не та, что раньше. Точнее никакая вообще. — Насколько я понимаю, вы уже не совсем человек.
Араб не ответил, просто покинул кабинет своего босса. Что он может ответить тому, чьи дни сочтены? Он понимает это — Конус всё понимает и боится. Понимает, правда инстинктивно, на животном уровне. И пытается спасти свою шкуру. Но он решает не те проблемы — страх мешает думать и он делает ошибки, не замечая реальной угрозы, но пытается бороться с той, которая ещё даже не оформилась. Такое — жизнь не прощает. Конус труп. Просто пока, его не кем заменить. Но это не надолго…
Идя по коридору, красивому коридору, отделанному светлыми деревянными панелями, Араб остановился. Возникла одна интересная мысль. Почему бы не спасти Конуса? Он попал в такое положение, что спасти его будет непросто, но тот, кто это сделает — он получит данного босса со всеми потрохами. Нужна ли Арабу ещё одна такая фигура в Организации? Фигура, живущая и действующая, лишь пока он дёргает соответствующие ниточки. Марионеток на этом уровне у него нет. Он всегда считал, что на таком уровне они и не нужны. Но, что если он ошибается? Ведь и Конус, однажды может пригодиться, а спасти его он может, ничем лично не рискуя. Не рискуя? На первый взгляд — нет. Но тут нужно всё хорошенько обдумать. Просчитать все возможные последствия, вот, тогда можно будет принять решение. Араб никогда не принимал поспешных решений. Самая главная проблема с Конусом — его чрезмерное знание о самом Арабе. Что ж: он обдумает всё и примет решение. Возможно, Конус, останется жить. Возможно, нет.
— Здравствуйте.
Поздоровался с ним, важный толстенький человечек, вперевалочку бредущий по коридору. Араб кивнул в ответ, даже не посмотрев, кто это был. Вроде министр…, а может из депутатов кто. Фигура, ещё одна из бездушных фигур, которые Араб, иногда двигает по доске, если ему этого хочется и если это ему выгодно.
Он посмотрел на свою левую руку, ту, которой опёрся на изгиб деревянной панели, остановившись здесь. Осторожно разжал пальцы. Фигурная завитушка панели, треснула. Придётся менять эту панель. Ещё немного денег налогоплательщиков уйдут в пустоту.
Араб поднял кисть к лицу и несколько раз сжал-разжал кулак. Пальцы слушались неплохо. Приподнял рукав пиджака. Розовый рубец почти зажил. Скоро совсем исчезнет. Знает ли Конус, какая именно операция была проведена на этот раз? Знает, что левая рука Араба, теперь состоит не из костей и мяса? Знает. Как он сказал — не совсем человек…, падла. Но сколько знает на самом деле? О скольких операциях знает? Опасно. Такие знания не должны попадать к боссам. Ни к тем, что снизу — ни к тем, что сверху. Вот и нервы не выдержали, панель сломал и сам того не заметил…, хорошая у него теперь рука. И сердце. И почки. И желудок. И…, Араб тяжело вздохнул — пожалуй, прав ублюдок Конус, он уже не совсем человек. Как это нынче говорят молодые? Кабарг? Да, кажется так: кабарг или что-то очень похожее…
Араб отбросил все эти мысли. Забыл на время о Конусе. О Велесе, которому он устроит маленькую игру на выживание, с живыми пешками. Всё равно ведь устроит. Чуть раньше, чем планировал, но и ладно. Ему это не повредит, а Велес…, хороший он парень. Но сколько таких хороших парней, Араб уже схоронил? Его жизнь и благополучие, потом Организация, потом всё остальное, включая эмоции.
Освободившись от ненужных мыслей, Араб огляделся. Коридор был пуст. Он позволил своему лицу растянуться в счастливой улыбке: день рождение. Сегодня у него настоящий день рождение, тот, о котором не знает никто из ныне живущих. Плохо только, что отмечать его он будет здесь. Как всегда, выпив бокал лучшего из тех вин, что мог дать этот мир. Всего бокал — больше нельзя. Алкоголь нарушает работу мысли, он ослабляет волю. Алкоголь заставляет делать ошибки. Один бокал — раз в год. Иначе нельзя.
