– Товарищ старший лейтенант, там скутер прилетел, принес оставленные на стоянке рюкзаки солдат и оружие. Я всякую самодеятельность запретил. К ним никто без вашего разрешения не притронется.
Камнеломов повел себя правильно, выполняя мои недавние приказания, и хотя сейчас обстановка изменилась, я все же считал, что нажить себе неприятности за счет любопытства можно было запросто. Старший сержант не знал же моих намерений относительно солдатского имущества и вооружения. Я же только удивился оперативному их выполнению.
Я посмотрел на адмирала. Но ожидаемой довольной улыбки не увидел. И хорошо, что не увидел, потому что улыбка ктархов показывает их острые и многочисленные клиновидные, как у акулы, зубы, а у меня от этого вида дрожь по телу пробегает. Не от страха, а только от игры воображения. Со страхом я бороться умею. Не веря, что есть люди, не ведающие страха, я просто в себе побеждаю его силой воли. А вот с игрой воображения бороться бессмысленно и бесполезно. Я только однажды представил себе, как моя рука попадает между этими челюстями, и уже не могу побороть холодок, который пробегает по коже.
– Шлем прочитал твои мысли раньше, чем ты фразу подготовил, – адмирал Гжнан, сын Амороссэ, откровенно не говорил, что и он сам мои мысли читает, тем не менее, я еще раз убедился, что это именно так. Потому, наверное, он и не улыбался.
– А тебя самого, Гжнан, сын Амороссэ, тоже шлем научил читать чужие мысли? – я спрашивал, голосом изо всех сил высказывая претензию, но ктарх претензию, видимо, не уловил или просто не принял, и стал объяснять:
– Я же тебе говорил, что ктархи легко обучаются всему, – он ничуть не смутился моим тоном, и стал объяснять. – Всем нам в голову в самом раннем детстве трансплантируется мягкий квантовый компьютер, который развивается вместе с нами, обретает новые знания и умения. Он не сам по себе существует, выдавая все готовое, как шлем, он заставляет нас трудиться на свое развитие, и пытается сравнять ктархов со шлемом, что возможно только в идеале, но ни разу еще не удалось в реальности. По крайней мере, отдельные мысли других ктархов нам читать удается. Теперь, оказывается, получается и мысли отдельных людей читать. Это не всегда получается как между ктархами, так и между людьми. Необходима какая-то невидимая связь, я бы назвал ее мягко – симпатией, дружелюбием, причем, это чувство должно быть обоюдным. Вот мне удается читать отдельные твои мысли, и я делаю вывод, что ты хорошо ко мне относишься. С тем же эмиром Арсамаковым у меня никак не получалось это. И не только у меня, ни у кого из здешних ктархов не получалось. Но я твои мысли прочитал. Ты хочешь быстрее начать сборы, и не хочешь долгих разговоров, хотя у тебя есть какой-то вопрос, который я прочитать не могу. Должно быть, ты чем-то недоволен.
– Про желание быстрее заняться делами ты понял меня правильно, адмирал, – ответил я не слишком весело. А как иначе отвечать, когда это существо твои мысли читает – кому это понравится! – И вопрос мой ощутил тоже правильно. А сам вопрос вот какой. Я сформулирую его словесно. Помимо наших солдат и офицеров ктархи похищали нескольких людей. И из местных жителей, и даже солдата пограничника. Где эти похищенные люди?
– Я слышал про такие обвинения. И могу тебе ответить прямо, что ни одного действительного похищение не было. Ктархи, случалось, встречались с местными жителями. И, в целях своей безопасности, вынуждены были пойти на контакт. Эти люди подвергались воздействию на память, которая выборочно была стерта, и отправлялись по их желанию в любой регион вашей большой страны на выбор. Мы обеспечивали этих людей средствами к существованию. И это была добровольная акция.
– И память стиралась добровольно?
Взамен стертых эпизодов мы записывали другие. Такие, что доставляли людям приятные минуты воспоминаний. Но у нас нет ни одного пленника. Держать пленников – это против морали ктархов. Наши законы запрещают это даже в нашем мире. Конечно, и в нашем мире бывают преступники. Но им делается лоботомия, то есть, прямое воздействие на мозг и память, чтобы исправить их поведение. Никто из них не подвергается лишению свободы.
– Хорошо. А куда делся солдат-пограничник?
– Он сам вышел на нашу базу. Он просто сбежал со службы вместе с оружием, и вышел к нам. Мы отобрали у него оружие, стерли ключевые моменты встречи из памяти, и отправили его домой, к родителям, куда он и стремился.
– То есть, он дезертировал со службы?
– Да, у вас это так называется. Это у нас служба может быть только добровольной, когда ктарх желает быть полезным обществу. У вас иначе…
– Я понял тебя, адмирал, – сделал я важное заявление. – Мне кажется, и я начинаю читать твои мысли, хотя мне никто и никогда не вживлял в голову мягкий квантовый компьютер. Я тоже, оказывается, могу чему-то научиться. Только скажи мне честно, я правильно прочитал или это мне подумалось. Во время разговора со мной, ты подумал о том, что тебе тоже пора заняться делом, и отослать кого-то из ктархов на дезактивацию электронного барьера. Так?
– Так, – согласился адмирал Гжнан, сын Амороссэ. – Признаюсь, меня это радует. Это говорит о твоем добром отношении ко мне. Не совсем точно ты прочитал, не дословно, но мы же мыслим, как и люди, только образами. А образ не всегда укладывается в слова. Но и такая связь приятна. Без взаимного доброго отношения между нами не смогла бы установиться такая связь. Но, если у тебя в голове нет квантового компьютера, как можешь ты читать мои мысли?
– Хотя я и человек, с анатомией человека я знаком плохо. И даже не могу предположить, что ваш квантовый компьютер собой представляет.
– Твой шлем вот подсказывает мне, что у людей есть в голове врожденный квантовый компьютер. Так шлем вас «прочитал». Наверное, это здорово, иметь такой дар от природы. Но я пока не готов разговаривать с тобой на такие темы по своей малой информированности, да и по твоей тоже. Да и делами пора заниматься и мне, и тебе. И потому не буду тебя дольше задерживать.
С этим трудно было не согласиться. Тем более, у меня в голове появилась, как мне показалось, достаточно неплохая мысль, которой следовало поделиться с майором Медведем.
Я вышел из пещеры. Старший сержант Камнеломов, что пришел с докладом, вышел вслед за мной. Адмиралу ктархов, чтобы отдать распоряжения, выходить, наверное, не требовалось. Как я заметил перед тем, как покинуть грот со светящимся песочным полом, Гжнан, сын Амороссэ распластался на своем камне, как и раньше. Это, наверное, была самая удобная для ктарха поза, хотя они умели, как я видел раньше, стоять на всех восьми лапах, стоять на двух задних, как два ктарха при входе в пещеру стояли, накануне, умели быстро бегать и ловко прыгать. Не могу знать, надолго ли хватало их физических сил. Мне, по крайней мере, казалось, что ненадолго. Адмирал от длительного стояния на камне быстро уставал, и распластывался на брюхе. Но я не мог определить его возраст, и вполне допускал, что он уже стар.
