Вот странно, я тут всего сутки, а привык к тому, что вся природа здесь подчинена числам три и пять. Прайды местных львов, не давшие мне пройти степью, тоже состояли из трех особей. Самец и две самки. Детеныши не в счет. Листья вон пятиконечные. Этот абориген считает до трех, потом снова до трех, а потом сумму говорит: сколько будет троек. И это имея пять пальцев на руках! То есть теория начала счета с пальцев рук здесь себе зубы обломала. Хотя нет. Не совсем. У них каждый палец в подсчетах воинов равняется трем. А боевое формирование деревни из пятнадцати человек называется кулаком. Я, значит, чуть меньше трех кулаков вырубил в прошлый раз. И так во всем. Три да пять. Слово «пятнадцать» у них отсутствовало как класс. Троичная система. Иногда пятеричная. Ничего. Будет время – исправим. Я тут порядок наведу. Он, порядок, мне ой как понадобится, если я хочу выжить и не попасть под трибунал. Мне понадобятся и воины, и место для обороны. Не знаю, сунутся ли сюда за мной мои бывшие товарищи, но исключать этого нельзя.
Так что нужно следовать плану, и первым в плане номером идет маршрут до Туманных гор, или гор Утренней Влаги, как вам удобнее. Там груз. Там оборудование, оружие, медикаменты и годовой запас провизии. Короче, там все, что полагается для выживания десантной группы из десяти человек на земной месяц. Включая связь и развлечения. Мне туда. Мне к капсуле. В предвкушении будущей безопасности я совсем забыл даже за своим рабом приглядывать и чуть было не налетел на него, когда он резко остановился.
Молодой охотник что-то промычал.
Остановившись рядом с ним, я посмотрел, куда он указывал. По земле словно толпа прошла. Я с сомнением посмотрел на примятый и вырванный мох, прикидывая, сколько же тут прошло и кого.
– Охотники, – сказал раб.
Я поглядел на него, и тот, словно чего-то смутившись, отвел глаза. Охотники в его понимании – это не просто те, кто обеспечивает едой независимые поселения. Это еще и воины, легкие на подъем и нападение. Надо наказать соседей за нарушение территории охоты? Так вот эти универсалы и решают, как сподручнее напасть. Короче, неприятно было бы с ними встретиться. Даже положив до этого толпу из другой деревни, я не хотел еще одной такой стычки. Излучатель не вечный. Генератора для зарядки у меня нет. А до капсулы еще чухать и чухать.
– Возвращаются. Идут домой. С добычей. И рабами.
– Откуда ты знаешь? – спросил я его. Мой местный был ужасен, но я рассчитывал на то, что, если прокантуюсь здесь полгода, выучу не хуже аборигенов.
Он пожал плечами, и я махнул рукой. Ну, например, я никогда не смогу объяснить, почему я знаю, что пахнет аммиаком или еще чем. Пахнет, и все. Требовать у аборигена, откуда он знает, сколько здесь прошло людей, – это либо потратить сутки на перевод, либо сломать себе голову.
– Сколько их? – спросил я.
Он снова пожал плечами и показал оба кулака:
– Больше.
Больше тридцати. Это с рабами. О’кей. Будем обходить. Как говорил мой командир: «И не хрен тут…», в смысле думать о стычке.
Я встряхнулся и опять послал вперед своего раба. А сам расстегнул кобуру и, взяв в левую руку копье, был готов выдернуть оружие незамедлительно.
Думал, проскочим. Не получилось. Нас заметили. И вот уроды ведь… Вместо того чтобы отпустить, видя, что нас двое, из которых один не похож на них и вооружен, а второй явно тоже охотник, с дикими криками они напали. Это была банальнейшая бойня. Я срезал сразу четверых вместе с деревом. Пятого этим деревом и завалило. Еще двое замерли на месте, ошеломленные происшедшим. Мой раб кинулся на них с копьем, которое я бросил, когда начал стрелять. Проткнув одному живот, он выдернул копье и замахнулся на другого. Я только и успел выкрикнуть:
– Стой!
Вот, блин. Я крикнул по-русски. Он, естественно, не понял. Поэтому второй тоже свалился к ногам моего раба. Тот еще раз проткнул тела в районе сердца, с хрустом проламывая ребра, и только после этого подошел ко мне. Держа копье двумя руками перед собой, он опустился на колени и положил его на землю. Я замер с излучателем в руке, ожидая от него любой гадости. Он же так и стоял на коленях.
Я, ничего не говоря, поднял копье и отошел.
Абориген все так же оставался на земле. Я велел, чтобы он поднимался. Он помотал головой. Я вернулся к нему и спросил:
– Что?
Он задрал голову и сделал рукой странный жест. Посмотрел мне в лицо и, щурясь от света солнца, слепящего ему глаза, сказал:
– Дрался за тебя. Не раб. Больше. Или к предкам… или не раб.
Я вспомнил, что мне рассказывал Кротов, лейтенант-социолог. Мол, рабы освобождаются либо в старости, либо после того, как дрались за хозяев. Иногда они, конечно, съедались в голодные годины, но в основном со временем приобретали свободу. У меня, согласно их же правилам, был выбор: либо убить его в благодарность за защиту меня, либо отпустить. Да, представляете – убить в благодарность. Типа, отправить его к его предкам. В долины Рога. Рог – это тоже местный божок. Кажется, даже старший. Сами себя убивать они не могут, за это полагалась отправка в космос на вечное скитание между звездами. А вот коли кто их другой, тогда это они с удовольствием. Маразм. И, блин, откуда они знают о космосе?
Я стоял с копьем и думал, что же мне с ним делать. Отпускать? Или, и правда, осчастливить и сжечь излучателем?
– Иди, – сказал я, честно говоря, пожалев заряд излучателя. А протыкать его окровавленным деревом было просто противно. И так уже копье не отмыть, скоро оно совсем черным станет. Кстати, это у них местный шик. Чем чернее копье, тем могучее воин.
Бывший раб встал и повернулся, чтобы уйти.
– Стой, – сказал я на этот раз на местном.
Он остановился. Я подошел к нему и протянул копье. Дорога обратно сложная. А ему может пригодиться и эта деревяшка. Он с удивлением вскинул брови и, не веря, протянул руки к копью. Взял его и, так же бережно держа, стоял, глядя в недоумении на меня. Я, ничего не говоря, повернулся и пошел прочь.
Отойдя метров на сто, я посмотрел назад и увидел, что он топает следом.
– Ты чего? – спросил я по-русски.
Он понял мою вопросительную информацию и ответил:
– Рабы.
– Что? – не понял я.
Он указал куда-то в лес и сказал:
– Охотники убиты. Их рабы – твои рабы.
Я его понял, но, что-то никого не видя вокруг, спросил:
– И где они?
Он повел меня. Недолго поблуждав, мы нашли группу воинов, которые охраняли сидевших на земле пленников. Группа – это громко сказано. Человек восемь их было. Я только пятерых отправил на тот свет. А остальных прикончил парень. Лихо он с этой деревяшкой обращается. И как, главное, преобразился. Еще утром совсем затюканный, сейчас он с грозным рычанием бросался на врага. Ну, просто боевая машина. Ни одного лишнего движения. Его противники, вооруженные короткими палками из того же дерева, не имели ни одного шанса.
