Служба безопасности космопорта едва успела накрыть место преступления легким тентом и поставить рядом шатер для криминалистов, как в небе засвистело, и над нами пронеслась целая полицейская эскадрилья. Потрясающая оперативность – несмотря на то, что возглавил группу лично Крюгер. Он всегда так занят, что может добираться два часа до соседнего квартала. Он опоздает на Страшный Суд, потому что окажется занят. В обычный суд он не успел вовремя ни разу. Но сегодня господин старший эксперт был просто молниеносен. Спешил, конечно, пока следы дождем не смыло, все так это и поняли, чего ж тут не понять-то.
– Да. На полсекунды раньше. И не здесь, – сказал Август.
Опять он прав. Здесь от нас не было бы никакого толку: убийца просто сидел бы и ждал с трупом в багажнике. Ждал бы, пока мы пройдем мимо.
Робот-погрузчик подцепил контейнер, поднял его и перенес на другую сторону прохода. Август, не вынимая рук из карманов, лениво направился к Крюгеру. Попутно он заслонил меня широкой спиной от полицейского начальства. Я подошла и осмотрела заднюю стенку контейнера. Младший криминалист, совсем юнец, которого, видимо, забыли просветить, что от меня надо держаться подальше, очень выразительно глянул в мою сторону. Парень явно не прочь был перекинуться словечком.
– Делла Берг.
– Йен Йоханссон, – назвался парень.
Он был в стерильных перчатках, и я не стала протягивать ему руку. Да и что особенного скажет мне при рукопожатии его ярлычок-визитка? Имя, должность, возможно, образование и место рождения. Имена мы назвали, а остальное я и так увижу – по разговору, по манерам.
– Это ведь Август Маккинби? – Криминалист показал глазами на моего босса. – Инквизитор?
– Он самый.
– Я слышал о нем, еще когда учился. Говорят, у него ни одного прокола.
– М-м… Я работаю с ним два года. При мне – точно ни одного.
– Трудно быть ассистентом у инквизитора?
– Да как тебе сказать… По-моему, труднее, когда изо дня в день рутина, и тебя сковывает миллион условностей. Того нельзя, этого нельзя, и даже работать много – тоже нельзя. Я служила в полиции, на Большом Йорке. – Я выразительно закатила глаза. – Выбирала норму сверхурочных за неделю буквально, а потом меня за каждые лишние полчаса комиссар песочил. Ну куда это годится, а?
– Да уж, – парень криво усмехнулся. – Преступникам наплевать на трудовое законодательство, а честные граждане хотят жить в безопасности круглые сутки. Мы тоже этого хотим – и вдруг такая, хм… Нестыковка. Поначалу было странно. Не скажу, что я привык и понял… Ничего я не привык. И не понял. Но у нас с переработкой терпимо, комиссар не придирается.
– У нас он тоже не придирался… к избранным. Кому-то можно было, а кому-то нельзя. Ты, мол, докажи, что ценный сотрудник, тогда и требуй особого отношения. Я говорила – хорошо, докажу. А мне – ты тут без году неделя, сначала покажи, что достойна доверия. Сложно было.
– Бывают такие коллективы. Я на стажировке видел. По-моему, это сильно вредит делу.
– Кто бы спорил. Мне еще бывший муж свинью подложил. Он-то животное социальное, в отличие от меня. Подружился со всеми в управлении, ходил в офис как к себе домой.
– Посторонний?! – Йен не поверил своим ушам.
– А он, извини за выражение, аристократ. Наш комиссар любил повторять, что его должность требует дипломатии, и он не станет ронять престиж полиции, ссорясь из-за меня с элитой. Из-за меня! У него посторонний наглеет, а виновата – сотрудница… Ну и едва мой бывший намекнул, мол, беспокоится за мое здоровье, меня перевели с оперативной работы на «бумажки». Чтобы я не рисковала своей драгоценной шкурой – он ведь мечтал, что я одумаюсь и вернусь к нему… Поэтому, когда Маккинби предложил работать с ним, я даже не спросила про деньги. Я хотела нормального дела. Теперь у меня этого дела сколько влезет, и никто не запрещает перерабатывать в свое удовольствие.
Ну, положим, про деньги я как раз спросила. Правда, действительно не сразу. На четвертый день, между первой и второй задачей.
– А бывший?..
– Бывший слился сам. Знаешь, будь ты хоть трижды звездный принц, но за наезд на инквизитора первого класса тебе прилетит так, что не поймаешь.
Йен Йоханссон ответил восхищенной улыбкой. Полицейская академия Кабаны, подумала я, выпускник этого года, безоглядно влюблен в профессию, все копы – априори соль земли и братья друг другу. С его точки зрения, мною мог увлечься любой звездный принц, потому что я не только красивая женщина, но и коп. И поделом какому-то маменькину сынку, никчемному белоручке, что я бросила его. А я молодец, не променяла миссию на сладкую жизнь в райском поместье.
Поместье, допустим, было отнюдь не райским, и мой бывший был кем угодно, только не белоручкой-неженкой, но зачем остальным это знать?
– Кстати, он ведь тоже принц? – Йен Йоханссон кивнул на Августа.
– Ну что ты. Дальний родственник тех Маккинби, которые действительно владетельные лорды.
Эта ложь давно стала привычной. Но в ней была и толика правды. Техника безопасности требовала, чтобы инквизитор не открывал в публичный доступ подробности частной жизни – слишком много желающих отомстить. Август тоже был залегендирован. Конечно, не от высшего общества, где его знают в лицо. Но рядовой обыватель с Таниры или Большого Йорка, да и в целом из нашего штата, черта с два выяснит, что моему боссу принадлежит и каков его личный доход. Другое дело, что, с точки зрения нормального звездного принца, такое пренебрежение своим величием – поступок не просто экстравагантный, а оскорбительный для равных ему. Август ставил профессию выше своего происхождения.
А правда была в том, что он не скрытничал, – он действительно вел жизнь преуспевающего инквизитора. Хотя и допускал невинные излишества вроде коллекционирования странных вещей или покупки недвижимости вместо аренды. Или, вот, не хочется ему ждать, пока курьерская служба управится – сел за штурвал самолета и рванул на грузовой склад ради игрушечных машинок, которые ему прислали за черт-те сколько парсеков. По сравнению с тем, что позволяли себе другие принцы, эти излишества были и правда невинными.
Очень скромный человек, одним словом…
На задней стенке контейнера остались четкие следы: преступник или преступники затащили сюда мешок с трупом волоком, втиснувшись в щель со стороны летного поля.
– Маловато. – Йоханссон замерил следы. – Рост от четырех футов одиннадцати дюймов до пяти и одного.
– Я бы сказала, пять футов полдюйма.
– Карлик? Ребенок?
– Пять футов уже нормально для взрослого, если он женщина, например. – Я обернулась, прикинула ширину проходов между контейнерами. – Или эльф.
