Тана в упор посмотрела на Откена.
— Откажись! — потребовала супруга.
— Не могу, — Откен виновато развел руками. — Отказ начисто разрушит мою карьеру. Мне даже шлагбаум на въезде стеречь не доверят, не то, что в прежней должности оставят.
— Черт с ней, с карьерой! Поработаешь продавцом, грузчиком, дворником. Переучишься, получишь новую специальность и начнешь заново. Проживем как-нибудь.
— Это уже не важно, — вяло возразил Откен. — Я подписал все документы.
Полный стакан выскользнул из ее рук. Тана передвинулась на край кресла и громко скомандовала:
— Свет включить!
Домашний компьютер тут же зажег в гостиной большую люстру. Аура романтического свидания при свечах с треском рассыпалась на мелкие кусочки.
Откен посмотрел на супругу. Боже! Как же она хороша! Даже когда в ее глазах пылает гнев.
— На сколько контракт?
— Стандартный — двадцать лет.
Глаза Таны вытянулись в узкие щелочки, а на щеках выступил румянец.
— Я с тобой — не полечу! — ледяным тоном, как отрезала, заявила супруга. — Рума останется со смой!
Великий Создатель. Откен уставился в пустой бокал. Ну где же гром и молния, цунами или хотя бы землетрясение?! Именно такой реакции обожаемой супруги он больше всего ждал и боялся. Прятал глаза, тянул резину, но… Шило все равно высунуло острое жало из пустого мешка и ткнуло в самое больное место. Откен вылил в бокал остатки вина. Последняя капля на миг задержалась на горлышке, но тут же обреченно упала в бокал.
— Когда улетаешь? — спросила Тана.
— Через две с половиной недели.
— Отлично. Как раз успеем развестись.
— Послушай, — Откен так и не донес бокал до губ. — Мы не родили второго ребенка. Если ты выступишь инициатором развода, то потеряешь право на воспроизводство.
— Ну и что! — с вызовом ответила Тана. — Одна — не останусь. А тебе твое будет как собаке пятая нога! Можешь завести хоть целый гарем и клепать по отпрыску каждый день!
Как же она права. В груди вспыхнул и тут же погас маленький огонек злости.
Мирем давно и плотно заселен. Каждый житель метрополии может родить одного и только одного ребенка. Право на воспроизводство нельзя ни продать, ни передать по наследству, ни проиграть в карты. Его можно только реализовать. Обычная практика: при заключении брака супруги обязуются родить двоих детей, чтобы не один, а два раза воспроизвести себя.
Тана поднялась из глубоко кресла и демонстративно одернула платье. Боже! Как же она прекрасна! В тридцать восемь она сохранила великолепную фигуру первой красавицы в классе. В свое время пришлось не мало постараться, и даже свернуть пару носов, прежде чем Тана приняла предложение выйти за него замуж.
— Я пошла спать. — на миг Тана остановилась возле спальни. — Одна! Диван в твоем полном распоряжении.
Дверь с грохотом захлопнулась за ее спиной.
Вот так, Откен залпом осушил бокал с вином, походя, пятнадцать лет счастливой семейной жизни коту под хвост. Отныне и навсегда дорога в супружескую спальню для него заказана. Тана вынесла самое суровое наказание — отлучила от тела. Даже на последок.
Откен попытался вытряхнуть из пустой бутылки хотя бы капельку вина. Облом. Откен с треском поставил бутылку на стол.
Какое горькое облегчение, когда самое страшное осталось позади. Конечно, знал: так оно и будет. Со всеми так. Без исключения. Но все равно до последнего надеялся на чудо. Прошли те времена, когда жены следовали за мужьями в ссылку в глухомань. Как хорошо, что Рума, шестилетняя дочь, не видела, как раз и навсегда разошлись ее родители.
Да и зачем ей отправляться за ним в ссылку? Откен вновь взял пустую бутылку, но тут же поставил ее на место. Такая женщина, как Тана, не останется одна даже с ребенком на руках и без права на воспроизводство. Зачем ей ждать двадцать лет? Да пропади оно все пропадом!
Откен, прямо в ботинках, бухнулся на диван и уставился в потолок. В одиночку прикончил бутылку отлично вина, но алкоголь не принес желанного облечения.
— Свет выключить!
Гостиная вновь погрузилась в темноту. Откен закрыл глаза. Пусть дорогое вино не принесло облегчения, зато оказалось отличным снотворным. Быстро, не замечая ничего вокруг, Откен уснул. Лишь забытые на столе свечи прогорели до самого рассвета. Но под утро, выбросив на прощанье тонкую струйку дыма, погасли и они.
Грузовой транспортный корабль с безликим номером 419 приближается к планете Дайзен-2. Вообще-то у космического грузовика есть имя — «Метрополия». Оно даже выведено большими буквами на кольце жилого модуля. Но по всем официальным документам Министерства колоний транспортник проходит под все тем же безликим номером 419. Чиновникам министерства абсолютно наплевать, что нарисовано на внешней обшивке подведомственных транспортников. Хоть название «Метрополия», хоть самое пошлое граффити из самой дешевой пивной Пасмы, столицы Федерации Мирема.
В рубке управления чистота и порядок. Тихая музыка работающих приборов успокаивает нервы. Не нужно вертеть головой и пялиться на многочисленные датчики, индикаторы и показатели. Если, не дай бог, что пойдет не так, то бортовой компьютер сам обратит внимание капитана легкой трелью. Только в особо тяжелом случае, при попадании крупного метеорита или аварии главного реактора, противно взвоет сирена. А пока Анк Шустов, капитан «Метрополии», с комфортом сидит в широком кресле и читает очередной детектив из серии «Мир криминала» о похождениях частного сыщика со смешной фамилией Тонингон.
На большом обзорном экране планета Дайзен-2 растет прямо на глазах. Унылый мир темных оттенков красного. Дурной климат, переломанный рельеф и насыщенная углекислотой атмосфера. Маленькая колония с населением около двух миллионов человек затерялась среди гор и пересохших озер. Самый настоящий ад для преступников. Третью сотню лет метрополия исправно сливает на Дайзен-2 отбросы законопослушного общества. Как печально выразился витус Пилаг, первый губернатор колонии: «Дайзен-2 превратился в свалку человеческих душ». Сам того не желая, он дал колонии второе гораздо более известное имя — Свалка.
Но Шустова совершенно не волнуют условия жизни на Свалке. Ему посчастливилось родиться на Миреме. Работа межзвездного перевозчика оплачивается очень даже хорошо. Настолько хорошо, что можно потерпеть зловещий вид красной планеты по ту сторону обзорного экрана. Другое дело, когда он выработает стаж и уйдет на заслуженных отдых, то обязательно поселится в 19 световых годах от Свалки в тихом уголке старичка Мирема. Лучше всего там, где много простора, зелени, а красный песок всего лишь устилает садовые дорожки.
