— Вы оказались правы, он редкостная тупица, — признал Кин, решив на сей раз отбросить дипломатические игры. В том, что комнату прослушивают, сомневаться не приходилось, но с тем большим удовольствием он отпустил эту реплику.
— Говорят, в турбоходе и впрямь нашли осколки мины…
— Вижу, вы отлично осведомлены.
— Солдатский телеграф — штука надежная, — осклабился квадр-офицер.
— Да, судя по найденным частям корпуса, применили диверсионную мину отечественного производства. Очевидно, ее украли с гарнизонного склада.
— Больше вроде неоткуда, — глубокомысленно поддакнул Ронч. — Честно говоря, никак не возьму в толк, что все это значит. Может, провокация?
— Такое объяснение, увы, ничего не объясняет. Давайте еще по стаканчику на сон грядущий?
— С удовольствием. — Он подставил стаканчик, и Кин налил до краев. — Давно я не пробовал такой злаковой, забористая и очень хорошей очистки. Здесь в ларьке сплошь синтетика. А тут натуральный продукт из метрополии, чувствуется, да.
— Что ж, теперь ваша очередь предлагать тост.
— В этом деле я не мастак. — Ронч задумался, наморщив лоб. — Ну, скажем так. Чтоб каждый получил свое. В смысле, чего заслужил. Годится?
— Отлично, — кивнул Кин и залпом осушил стаканчик, на сей раз малодушно закусив ломтиком сыра. Наконец-то похмелье отлегло, и в голове прояснилось. Некстати шевельнулась мысль о грядущем следствии по делу загадочных фабров, которые взбрыкивают и куражатся. Строго говоря, в область прямой служебной компетенции Кина оно не входило, и потому в любой момент он сможет благоразумно отступиться, представив по инстанции доклад для очистки совести. Другое дело, сохранит ли он при этом уважение к себе. Вот где загвоздка.
— Так что-нибудь разъяснилось с этой миной? — прервал его размышления Ронч.
— Пока ничего определенного. А я, кажется, свалял дурака под конец разговора, — признался Кин, желая направить разговор в то русло, где можно попытаться выудить полезные сведения.
На раскрасневшейся физиономии квадр-офицера изобразилось живейшее недоумение.
— Как это? — спросил он, всем своим видом выражая отказ поверить чересчур самокритичному признанию.
— Меня угораздило упомянуть о фабре, который наставил на меня ружье, — объяснил Кин.
— Так-так…
— А они наперебой стали меня уверять, что это совершенно нормально. Дескать, издержки адаптации фабров к непривычным условиям. Короче говоря, чуть не подняли на смех. Однако не могу сказать, что они меня переубедили.
Вместо ответа Ронч неопределенно хмыкнул.
— Что вы на это скажете? — после выжидательной паузы Кин решил слегка нажать на собеседника.
— Ну что тут можно сказать, — без особой охоты заговорил квадр-офицер. — Наши отцы-командиры за фабров стоят горой. Эта кормушка первый сорт, будьте уверены.
— Простите, каким образом?
— Да ведь Абурхад числится в лаборатории концерна военным консультантом. И Нариман тоже. Вы что, не знали?
В штаб-квартире военной контрразведки об этом действительно не знали. Кин снова подумал о том, что решение командировать его сюда, чтобы разобраться на месте, оказалось не столь уж бессмысленным, как выглядело поначалу. Мягкая коррупция, будь она неладна. И вместе с тем подобную практику, при всей ее прозрачности, чрезвычайно трудно пресечь. Шито белыми нитками, а не подкопаешься. С легкой досадой Кин ощутил, что его первоначальное уважение к Абурхаду сильно поубавилось. Хотя, если разобраться по существу, тут нет ровным счетом ничего противоестественного. Овеянный славой кавалер боевых орденов тоже человек, а люди падки до денег — элементарный житейский силлогизм. К тому же здешние офицеры, запродавшиеся концерну, занимают скромное место в самом низу коррумпированной чиновной пирамиды, ну а какие дела творятся на ее верхушке, Кин предпочел бы даже не догадываться.
— Для меня это новость… — вслух проговорил он, прикидывая, не наживет ли симпатяга Ронч неприятностей, когда распечатка их трепа ляжет на стол Наримана. Пожалуй, квадр-офицер пока не сболтнул ничего настолько шокирующего или тайного, чтобы впасть у начальства в немилость. Однако лучше возобновить разговор на эту тему где-нибудь на свежем воздухе, подальше от стационарной системы прослушивания.
— А кстати, вы видели, что у того фабра нагрудный номер был замазан глиной? — Кин перевел разговор на другую тему.
— Серьезно? Я как-то не обратил внимания впопыхах.
Вероятно, Ронч успел пожалеть о своем приступе болтливости и теперь на глазах замыкался, принимая непроницаемое обличье простецкого бравого вояки.
— Да и темно было, свет со спины… — чуть ли не виновато добавил он.
— Жаль, что не заметили, — проронил Кин. — Интересная деталь.
— Так, говорите, номер замазан… — сообразил наконец Ронч и нахмурился. — Вы полагаете, неспроста?
— Для дельных предположений информации пока маловато, — ответил Кин. — Могу поручиться лишь за одно: на брюхе он до этого не ползал, нигде больше на его комбинезоне ни единого пятнышка глины не было.
Повисло гнетущее молчание. С тихим злорадством Кин подумал, что данные прослушивания спецсредствами военной контрразведки представляют собой секретный документ, подлежащий бессрочному хранению. И этот их разговор, прошедший компьютерную оцифровку, осядет во всеядных объемистых недрах магнитооптического барабана. Забавно, ведь при необходимости Кин когда угодно сможет официально затребовать эти записи по каналам АрКона.
— А все-таки сами вы что думаете по поводу всего этого? — без обиняков спросил он.
— Насчет фабра?
— По поводу их манеры, как вы сказали, куражиться.
— Я думаю, не моего ума это дело, — смиренно рассудил квадр-офицер, вертя в руках защитный шлем.
При других обстоятельствах его манера увиливать от прямого ответа могла бы не на шутку разозлить. Но пока оставалась надежда, что рано или поздно удастся вызвать Ронча на откровенность, и Кин предпочел не выказывать шевельнувшееся в нем мимолетное раздражение.
— Разрешите идти?
— Конечно. Желаю вам хорошо отдохнуть.
С нескрываемым облегчением Ронч нахлобучил шлем и вытянулся во фрунт.
— Во сколько прикажете явиться утром?
— Давайте в полдевятого, пожалуй. Позавтракаем и примемся за дела.
— Только вы без меня больше никуда не выходите, — попросил Ронч.
— Об этом мы уже договорились, — напомнил Кин.
— Тогда спокойной ночи. Спасибо за угощение.
Опять преобразившись из задушевного сотрапезника в наглядное пособие по строевой подготовке, Ронч козырнул. Кин заставил себя мягко улыбнуться и протянул ему руку на прощание.
