Ознакомительная версия.
В дверь ударили. Звук получился железный и долгий, я вздрогнул. Ударили еще. Несильно. Кто-то снаружи хотел до меня добраться. Зашипел Папа. Ударили еще. Я сжал покрепче карабин.
Дверь вроде бы крепкая. Крепкая, определенно крепкая, железо толстое, не пробить. А вот стены…
Я начал вспоминать — какие там стены. Кирпич. Белый толстый кирпич, дверь держится на толстых железных шпильках, с виду прочно. В конце концов, железные двери делают не для того, чтобы их ломать.
Я немного успокоился. Конечно, уснуть под это стучание не получалось, я пытался представить, кто там может так стучать, и ни одна поганая тварь, которую я знал, так стучать не могла. Да и не стала бы. У стучальщика имелся значительный запас терпения — в дверь стучали всю ночь. Иногда звуки прекращались, и я успокаивался и закрывал глаза, но они тут же возобновлялись снова. То с равными промежутками, то вдруг чуть быстрей и чаще, а то совсем редко. Когда стук прекращался, я слышал другой звук — точно кто-то терся о дверь острой проволочной шубой.
Ночь тянулась бесконечно, к утру, наверное, это случилось все-таки поутру, я заснул, утомленный опасностью мозг отключил сознание.
Разбудил меня само собой Папа.
Котовасился, мурчал и требовательно икал, елозил по клетке. Я расстегнул мешок, засветил факел. Подвал не изменился. Крысы опять распространились, и, как мне показалось, даже несколько собрались ко мне, недаром Гомер всегда говорил, что крысы тянутся к человеку. Король покачивался на месте.
Я спрыгнул в воду. За ночь она остыла, было неприятно, я, стараясь не смотреть на крыс, побрел к выходу. Засов прогнулся. Толстенный такой засов, не открывался. Пришлось выбивать топориком, получилось не сразу.
Утро уже, наверное, даже позднее. Свет резал глаза, я прожмурился и поглядел на дверь. Железо вполне заметно прогнулось, остались глубокие следы. Дверь явно собирались процарапать.
Надо было полить дверь скунсом, забыл. Да и жаль, вряд ли тут, внутри Кольца, можно достать скунса, это у нас-то редкость, а здесь, наверное, всех их давным-давно слопали.
Рейдеров тоже. От тел ничего не осталось, бордовые разводы. Я быстренько собрался, перекусил карасем, накормил Папу и двинулся в путь. Обратно. Домой.
Возвращаться было не очень весело — поход ведь не удался. Хорошо если Ной остался жив и вернулся, а если нет? Я один, получается. С другой стороны…
Нет, лучше домой, как под дорогой пройти, придумаю потом.
Домой.
Возвращаться по той же дороге, так быстрее. С другой стороны, примета поганая самая, лучше выбирать новые дороги. И я выбрал новую. Чуть южнее. Стараясь держаться подальше от слишком густой растительности и слишком кучных обломков. Через пару километров наткнулся на холм, бугор такой.
Холм явно опасный и ненастоящий, не природного происхождения. Мне он напомнил чирей, нарыв, вздувшийся из земли. На этом нарыве когда-то, видимо, находились здания, теперь они все разрушились, распустились по сторонам, как серый каменный цветок, сохранились только две полосатые трубы, наклонившиеся, но окончательно не обрушившиеся, тут вообще много этих труб.
Конечно, мне захотелось на холм. Так вот вдруг, увидеть, что там наверху, глупое и бессмысленное желание, мгновенная блажь, заскок. Но, конечно, я бы туда не пошел — от всевозможных непонятных и необычных мест стоит держаться подальше, это первый закон выживателя, точно не пошел, если бы не следы. Свежие и человеческие, они складывались во вполне прохоженную тропинку, которая вела к вершине.
По звериным тропам разгуливать не стоит, и хотя следы выглядели вполне по-человечески и Папа тоже не волновался, но по самой тропинке подниматься я не стал, у мрецов тоже человеческие следы. Если же решаешь по звериной тропе прогуляться, то держаться нужно чуть сбоку, чтобы не наткнуться, я так и поступил.
Подниматься не по тропе оказалось довольно трудно, холм зарос мелкой, но удивительно жирной травой, которая лопалась под подошвами в зеленую жижу и крайне затрудняла продвижение. Так что в конце концов я плюнул и стал подниматься по тропке и скоро добрался до вершины.
В земле чернела дыра. Достаточно глубокая, во всяком случае, свет быстро терялся во тьме, вероятно, эта дыра вела прямиком в геенну. Следы же принадлежали падшим, которые за свои злодеяния отправлялись вот именно здесь в преисподнюю на вечную муку, вот оно, доказательство! Пахло, кстати, соответствующе — горячим асфальтом, и воздух тоже колыхался. Звуков, правда, не раздавалось, видимо, ад располагался достаточно глубоко, звуки не долетали.
Немного смущали самодельные мостки, тянувшиеся вокруг ямы, и веревки, свисающие прямо в чернеющую глубь, непонятно было зачем? Страшное место. Я отыскал камень побольше и запустил его вниз, с надеждой, что он попадет сатане прямо в лоб, а затем еще плюнул вдогонку. После чего внизу что-то крякнуло и наверх вытекла порция неприятно теплого воздуха. Я испугался и поспешил с холма спуститься, а спускаясь, увидел вдалеке еще кое-что интересное.
Огромное здание, невысокое, с плоской синей крышей, чуть промятой в нескольких местах, будто на ней резвились развеселые великаны. В промятинах этих скопилась вода и поселились утки, плавали группами, вели себя тихо и осмотрительно, но я все равно их заметил.
Мне вдруг захотелось утки. У нас возле станицы стариц много, уток тоже, осенью все выходят на охоту, бьем, затем коптим в бочках, иногда на три месяца хватает. Утки вкусные, особенно если чесноком их натереть хорошенько. Утку надо уметь готовить, я умею.
Вблизи здание выглядело еще большим. Было построено из железа и стекла, еще кое-где сохранившегося. Над входом красовались буквы «Р» и «О». Перед ними раньше тоже висели какие-то буквы, но теперь они исчезли, осыпались.
Я осмотрел в трубу окрестности. Движухи никакой, все вроде спокойно.
Медленно пошагал по склону. Утки продолжали плавать, и я даже издали чувствовал, что они жирны. Перепрыгнул канавку. Началась асфальтированная площадка, забитая автомобилями. Видимо, тут раньше торговали. Гомер рассказывал, что раньше все, что нужно, можно было купить в одном месте. Приходишь — и все тебе есть, как на складе. И вот это здание располагалось передо мной. Конечно, я не дурак, понимал, что там вряд ли внутри что-то полезное осталось, наверняка все давно растащено. Вот утки — это другое.
Я пробрался через автомобильную площадку к лестнице на крышу. Подпрыгнул, полез. Медленно, чтобы не брякнуть и не спугнуть. Не спугнул, осторожно выставился над крышей, перекладывая карабин под руку.
Ознакомительная версия.
