проступить на поверхности, но они уже начертаны там», – говорил дядюшка Хатепер.
Она знала. Её кровь, её суть, её душа – знали. В какой-то миг Анирет подумала, что, возможно, каким-то образом соприкоснулась со своей предшественницей, Хатши Справедливой, и приснилась себе ею. Но нет, мужчина во сне совершенно точно не был Сенастаром. Да и она чувствовала себя собой… собой и не собой одновременно… чем-то бо́льшим, чем она нынешняя.
Реальности снова наложились друг на друга, потому что она вдруг отчётливо почувствовала присутствие – почувствовала прежде, чем услышала приближение. Недоверчиво Анирет обернулась, натолкнулась на знакомый взгляд. Несоответствие сна и яви снова больно резанули по сердцу – она была не той, и не той же отражалась в этих глазах. И почему вообще она решила, что должно быть как-то иначе?.. Разозлившись сама на себя, Анирет нахмурилась и отвернулась, глядя на тёмную искрящуюся отражёнными звёздами реку. Так было легче.
Нэбмераи неслышно подошёл и сел рядом. Некоторое время они молчали. Очарование уединения было безвозвратно нарушено… и вместе с тем его близость словно бы дополняла ощущения, с которыми Анирет пока медлила расставаться…
– Мейа тоже проснулась? – спросила девушка.
– Нет. Но я почуял твой уход, – помолчав, он коротко взглянул на неё и добавил: – Я всегда чую тебя.
«И что мне теперь с этим делать?» – с тёмной иронией подумала царевна, а вслух вкрадчиво спросила, прямо встречая его взгляд:
– И что же ты учуял теперь?
Он накрыл её ладонь своей. Прикосновение обожгло, но отнимать руку не хотелось. Она смутно вспомнила свою обиду ещё тогда, из храма Золотой, где так неверно трактовала его знак… но сейчас этого помнить не хотелось. Хотелось помнить надёжность его присутствия из сна, тепло, нежность… которых никогда не было.
– И теперь. И тогда, в храме Справедливой…
– Тебе странно находиться здесь? – прямо спросила Анирет. – Я должна повторить путь Владычицы Хатши. Но ты – не Сенастар, и соединяют нас совсем иные… условия.
– Я помню, – мягко ответил Нэбмераи и чуть подался вперёд, оказавшись вдруг очень близко. – Но именно я буду подниматься с тобой на императорскую ладью во время Ритуала Разлива. Я буду проводником Богов для тебя, когда придёт время призвать душу в новое тело – тело наследника. И я буду напоминать тебе о том, какой ты хочешь быть…
Анирет почувствовала, как кровь прилила к лицу. Она видела каждую его чёрточку и даже своё отражение в глубине его глаз, тёмно-синих, как воды Великой Реки. Его резко очерченные губы тронула улыбка. Она ощутила его ладонь на своей, поверх соединённых рук Хатши и Сенастара на рельефе.
– Чтобы стать всем этим для Владычицы, я должен любить её, – шёпот Нэбмераи был не громче его дыхания, обжигавшего её кожу, и вместе с тем отдавался рокотом крови в её висках. – Да, мне странно находиться здесь… но не более странно, чем тебе самой.
Его голос завораживал, вплетаясь в её воспоминания.
– И на празднике в Тамере…
Время замерло, и ничьих взглядов она не чувствовала больше – только его взгляд, восхищённый, зовущий, многообещающий. Анирет позволила себе едва заметно, мимолётно обнять его хвостом за пояс. В тот момент, ставя её обратно на землю, он чуть сбился с ритма, задержался немного, словно близость царевны вывела его из привычного равновесия. Его губы разомкнулись, будто он собирался что-то сказать. Но Нэбмераи так и не произнёс ни слова, только переплёл свой хвост с её и тотчас же отпустил. Девушка сжала его руку, а потом выскользнула из его объятий, позволяя волне танца развести их.
– Каждый раз, когда ты позволяла себе быть Собой, а не кем-то, кого желали бы видеть другие.
Невольно Анирет вспомнила и иные его слова – те, что он сказал в ночь после ритуала.
«Я вижу перед собой девушку, в которой некоторым сложно разглядеть что-то особенное, потому что это особенное долго скрывали от неё самой. И я вижу Императрицу, которой эта девушка может стать, когда раскроется. Сила, что до поры не осознаёт себя сама, подчас сияет ярче той, что гордится собой…»
Задумчиво он перебирал её пальцы – с необыкновенной нежностью, не предпринимая ничего больше. И как тогда, в Обители Таэху, Анирет показалось, что воин словно пытается напомнить себе о том, что за чудо соединило их жизни. И, в свой черёд, она тоже отчётливо вспомнила ту ночь в середине Сезона Всходов, когда выбирала согласно совету Верховного Жреца Джети и воле самой Богини – выбирала не глазами.
В тот миг, когда их ладони соприкоснулись, девушка вдруг почувствовала, словно удар прошёлся по всему её телу. Он выбил воздух из лёгких, но один за другим активировал все её энергетические центры. Невольно Анирет пошатнулась, но мужчина надёжно удерживал её на ногах.
В её разуме наступила кристальная ясность и тишина. Сердце и центр женской Силы робко отозвались сладким теплом, но даже это ощущение меркло в сравнении с пришедшей вдруг свыше ясностью. Возможно, таков был знак от Божеств… но Анирет казалось, что некая высшая часть её существа, более мудрая, хранящая память обо всех воплощениях, просто всегда знала.
Неотрывно глядя на него, царевна мягко заметила:
– В Тамере ты мог выбрать иначе, но я приняла твой выбор. Ни к чему теперь успокаивать или извиняться – это не часть твоего долга…
Она попыталась отнять руку, но Таэху не позволил – нежно сжал её пальцы.
– Я выбрал ещё тогда – в ту ночь, когда Владычица Таинств свела нас. И каждый свой шаг я делаю сообразно этому выбору, ни разу не пожалев. Если хоть о чём-то я жалею теперь, так лишь о том, что не могу объяснить тебе всего пока… но однажды сумею, – он поднёс её руку к губам и поцеловал едва ощутимо. – Увы, служение цели не всегда выглядит тем, чем является… но я помню, что значит держать за руки саму Госпожу.
Анирет почувствовала, как вопреки доводам разума что-то в ней дрогнуло, заставляя сердце сладостно приоткрыться. Она не подала виду, но внутри искренне наслаждалась моментом, так странно и так чудесно наложившимся на её сон. В этот миг, впервые с ночи праздника в храме Золотой в Тамере, она действительно пожелала скрепить их союз. Смутно шевельнулось внутри чувство вины перед подругой – так смутно, что она едва ощутила его. Всякая влюблённость Мейи была легка и преходяща – пройдёт и эта… И она ведь сама толкнула
