— Нет, — коротко ответил Вадим, почёсывая надглазья вздыхающего от удовольствия Вихря. Секрет слова ещё пять лет назад открыл ему приятель отца, лесник с притамбовского кордона... Может, это и помогло ему стать в клубе лучшим. Хотя он никогда не испытывал слово так.
— Поскачем до лагеря — кто быстрей? — предложил Ротбирт немного уязвлено. Вадим покачал головой:
— Нет. Я в коже, а конь без седла. Не дело стереть ему спину и бока в первый же день.
Ротбирт заулыбался:
— Прости. Я проверял тебя.
Ведя коней в поводу (их провожатый, так и не назвавшись, смылся, едва понял, что с конями вопрос решён — то ли докладывать, то ли по каким-то личным делам), мальчишки пошли к реке. Они переговаривались о незначащих вещах — о том, что их окружало, и разговор не нёс никакого смысла... но Вадиму было приятно его вести и ощущать, как Вихрь дышит в спину — тепло, ровно и мощно. И эта тема ни о чём их так увлекла, что ни тот ни другой совершенно не заметили, когда и как их нагнал Энгост сын Виннэ в сопровождении ещё одного воина.
— Славянин, ты сумел укротить этот ураган? — спросил пати, и в его голосе прозвучало недоверие к тому, что видели его глаза — и нелепая насмешка. Вадим чуть наклонил голову:
— Меня зовут Вадим, пати. Но по-вашему проще — Вадомайр. И коня в самом деле укротил я.
Энгост быстро посмотрел на своего спутника — пожилого, уже седого богатыря, вооружённого большой секирой — на недлинной рукояти было прочно приклёпано косовидное лезвие шириной в ладонь. Тот провёл ладонью по заплетённым в косы усам и пожал плечами. На Вадима он при этом глядел с удивлённой симпатией.
— Хороший конь, — Энгост сделал движение рукой, словно хотел похлопать рыжего по крупу, но тот сделал танцующее движение — и рука пати повисла в воздухе.
В лицо Энгосту бросилась краска. Он двинулся следом за Вихрем, но седой пробасил:
— Оставь. Зашибёт.
Энгост дёрнул плечом, но остановился. И резко повернулся к Вадиму:
— Не откажи мне в просьбе.
— Говори, пати, — отозвался Вадим, насторожившись.
— Я хочу купить этого коня. Подожди! — он поднял ладонь, видя, как Вадим открыл рот. — Я дам за него десять скеллигов золота.
Ротбирт рядом выпустил воздух: «Пыф-ф-ф!» — с изумлением. Вадим уже знал, что скеллиг — это примерно пятьдесят граммов. Хороший конь стоил — Ротбирт за время их странствий увлечённо обсуждал эту тему — четыре скеллига. Отличный — семь. Превосходный — восемь. Десять скеллигов могли оборвать самый крепкий кошель. На них можно было купить отличного коня — и ещё добавить к панцирю золочёный нагрудник. Или...
Вадим тряхнул головой:
— Не будь в обиде, пати. Но кто же продаёт друга за золото? И как назвать того, кто это делает?
Энгост закусил губу. Его рука — по-боевому, в кожаной перчатке с рядами бронзовых чешуй — легла на рукоять меча. Молодой пати смотрел на стоящих плечом к плечу мальчишек задумчиво и раздражённо. Но, когда он заговорил, голос был спокоен:
— Что же — может, это и верно. Не каждую вещь измеришь золотом... Но что ты скажешь, Вадомайр Славянин, если я предложу тебе обмен? Конь хорош, нет слов. Но и Зовущий Воронов неплох!
Он быстрым, но бережным движением вытянул из чёрных ножен меч и на ладонях показал его Вадиму. Меч был типичный анласский — длинный, узкий, с расширенным концом и двойным ребром, образовывавшим посередине лезвия глубокий дол-выборку. Простая рукоять без украшений... Но голубоватый холодный блеск и проявлявшиеся при поворотах клинка туманные струи как бы в глубине металла говорили, что меч очень непрост. У Ротбирта был отличный меч, отцовский (хоть он и не имел права его носить...). Но этот... Вадим вздохнул. А Энгост, как будто искушая мальчишку, пустил ему в глаза узкий острый зайчик с бритвенно-острой кромки лезвия и молча подмигнул. Да уж. Меч стоил коня... и не одного коня, даже такого, как Вихрь.
— Не скажешь, что он плох? — осведомился Энгост.
Вадим резко вскинул голову — будто просыпаясь.
— Это было бы враньё, — сказал он тихо. — У тебя хороший клинок, пати. Так хорош он, что хоть песни складывай. И всё-таки каждый из нас останется со своим. Коня я не продам. И не сменяю.
Энгост точным движением — не глядя! — бросил меч в ножны.
— Хорошо, — коротко сказал он и, повернувшись на месте, зашагал прочь. Седой воин задержался на секунду, внимательно посмотрел на мальчишек — словно бы с одобрением! — и двинулся следом за пати.
Вадим проводил их взглядом и посмотрел на Ротбирта. Тот был собран и бледен. Поймав взгляд Вадима, сказал тихо:
— Неплохо ты отвечал. Но он тебе не простит — с такими глазами не прощают. В спину едва ли ударит, а всё же... отказать такому и потом жить рядом — всё одно что бежать по тонкому льду.
— А этот, который с ним был — он мне понравился, — задумчиво сказал Вадим. — Кто ж такой-то?
— Это его отец пати Виннэ сын Этелри, — сказал наблюдавший за разговором молодой воин, коротко поклонившись мальчишкам. — Он храбрый воин и достойный человек... а кое-кто поговаривает, что младшего его сына подменили в материнском чреве. Но сына он любит...
— Увидим, как и что будет, — хмыкнул Вадим, кивая воину. — Пошли, Ротбирт?
Тот зашагал к реке.
* * *
В «их» повозке было уже трое. Двое — ровесники мальчишек (проводник оказался тут как тут) играли, сидя на корточках, в кости. Третий — на пару лет старше — сидя на краю повозки и зажав щит между широко расставленных ног, чинил ремни. Игравшие на мальчишек и не посмотрели. Чинивший щит отвлёкся:
— А, так это вы с неба упали прямо под ноги коню кэйвинга? Правду говорят люди?
— Неправду, — невозмутимо ответил Ротбирт. — Мы просто сражались с отрядом каких-то карликов и почти победили, когда прискакал кэйвинг. Мы дали и ему долю в развлечении.
Юноша хохотнул:
— Меня зовут Дэрик сын Креоды.
— Дэрик? — Вадим улыбнулся. — Твоя мать Лаунэ? Она тебе лепёшки принесла.
— Так, — Дэрик окинул долгим взглядом игроков в кости. — Съел, ты? — он ткнул провожатого мальчишек в поясницу ногой.
— Ты и так себя откармливаешь, как борова на сало, — буркнул тот. — Ну вот, из-за тебя плохо бросил.
— Пакет! — Дэрик вскочил, отставив щит. — Пакет — или ты будешь жалеть о своих шуточках до конца своей жизни — а уж укоротить её тебе я позабочусь, клянусь ветрами Вайу!
— Под твоим шлемом, — ткнул рукой мальчишка и засмеялся. — Или ты в самом деле решил, что мы их сожрали?
Дэрик развернул на колене узелок и, словно кольца для метания, швырнул четыре лепёшки — играющим, Вадиму и Ротбирту. Ясно было, что раздел тут так же привычен, как что-то, составляющее неотъемлемую часть жизни.
