- Забейтесь в угол, ничего не говорите и ни о чем не думайте! Или сначала сдохнем мы, а затем все остальные! - я был в бешенстве.
Придурки начали возмущаться. Судзухара был готов полезть в драку прямо здесь. Чуть более понятливый Кенске пытался его остановить.
"А какого хрена?!"
Я вновь открыл свою память Еве. Я понимал, что на самом деле это не главное. Нет. Попутно я делал что-то еще. И это что-то давало поразительные результаты. На этот раз что-то мешало нашему объединению, какие-то чужие эмоции. Но они были слишком слабы и были с легкостью мною подавлены. Меня вновь заполняла ярость. Ярость переходящая в силу. Сила переходящая в радость. Радость и желание убивать. Убивать врагов. Вот один - совсем близко от меня. Я выхватил из наплечного крепления прогнож и с радостным воплем бросился на Ангела. Но тот меня ждал. Когда я приблизился к нему метров на пятьдесят, он резко выбросил мне навстречу свои жгуты. Я набрал слишком большую скорость, чтобы успеть увернуться. Другое дело, что это было и не нужно. Он пробил меня насквозь в районе живота. Ощущения были как от двух раскаленных металлических прутов, вонзившихся в живот. Вот тут я ощутил два своих тела. Большое, хоть и испытывало сильную боль, но вполне могло продолжать двигаться. Тогда как тело пилота при чуть более слабых болевых ощущениях со стоном буквально сложилось пополам. Сознание мне не дало потерять только присутствие разума Евангелиона, который просто не давал мне отключиться. За что я был ему сильно благодарен. Взвыв, я в пару оборотов намотал жгуты Ангела на левую руку. Затем резко дернул ее вниз, одновременно выбрасывая навстречу приближающемуся ядру правую руку с зажатым в ней прогножом. Ангел налетел на него всем своим весом. Нож ушел в ядро по рукоять. Ангел обмяк, его жгуты перестали светиться. А еще через несколько секунд у меня кончилась энергия и я уснул.
Я открыл глаза. Капсула. Отсутствие энергии. Я снова пилот, не Евангелион. Только почему живот продолжает разрываться от боли? Я скривился от боли и непроизвольно застонал. Что-то прикоснулось к моему плечу. Сквозь багровые волны боли раздался голос. Я уже не мог вспомнить чей.
- Эй, Икари! Ты в порядке?
- Я в порядке... Я в порядке...
Я повторял это не столько для того, чтобы ответить на вопрос, сколько для того, чтобы убедить в этом себя. Ведь это не мой живот пробил Ангел.
"Я в порядке... Я в порядке".
Затем боль поглотила меня всего и я потерял сознание.
Глава 3.
Тихая жизнь. Умиротворение.
Спокойствие, счастье, умиротворение.
Все это есть. Только все это заканчивается.
И чем лучше было вначале - тем хуже будет потом.
Икари Синдзи.
Икари Синдзи.
В сознание меня привел резкий неприятный запах в носу. Он буквально выжигал мой нос изнутри. Я дернул головой в сторону - жжение в носу исчезло. Чья-то рука легла мне на лоб и приподняла веко. В глаз ударил луч света.
"Черт, [цензура], что вам еще от меня нужно?"
Я еще раз дернул головой пытаясь избавиться от очередного раздражителя. Живот продолжал болеть, хотя уже не так сильно чтобы терять сознание. И это было самое плохое. Я был чертовски измотан боем.
- Реакция на свет нормальная, повреждений нет. Пилот в норме, - раздался рядом со мной спокойный мужской голос.
Эта фраза заставила меня придти в себя. Я открыл глаза и с ненавистью посмотрел на находящегося рядом врача. Затем прошипел:
- Тебя бы так отделать, урода.
И нанес быстрый прямой удар кулаком в лицо. Брызнула кровь. Врач отлетел от меня на метр и упал в траву. Меня душила ярость. Я поднялся на ноги с четким намерением запинать лежащее в траве тело.
- Синдзи! - голос Мисато.
А вот и она сама - бежит ко мне. Подбежала. И залепила мне хорошую пощечину.
- Ты что творишь?!
Мои руки сжались в кулаки. С искаженным злобой лицом я глянул на нее. В голове схлестнулись две установки.
"Она ударила меня. Враг. Убить".
"Мисато часть моей жизни. Я должен ее оберегать".
Противоречие было почти неразрешимым. Голова раскалывалась. Я схватился за нее руками в нелепой попытке утихомирить боль, разрывающую голову изнутри, и взвыл.
- Да приди ты в себя! - она потрясла меня за плечи.
А когда это не принесло должного (хоть какого-нибудь) результата просто прижала меня к себе.
- Успокойся Синдзи, бой закончился. Ты победил. Все хорошо, - ее голос успокаивал.
Было так приятно. Приятно чувствовать тепло близкого человека. Это прочищало голову. Заставляло расслабиться.
"Защити меня".
Я широко распахнул глаза.
"Нет!"
Я вырвался из объятий Мисато и отскочил на пару метров в сторону. И старательно подражая своему обычному пофигистичному тону, произнес:
- Спасибо, Мисато. Со мной все хорошо.
Затем демонстративно (но не слишком) огляделся по сторонам.
Ага, меня только что вытащили из Евангелиона. Вот и он. Лежит на земле вместе с убитым им Ангелом. Два поверженных титана. Только Ева оживет, а Ангел - нет. А вот и мои одноклассники. На обращенных ко мне лицах какая-то непонятная гамма эмоций. Впрочем, среди них четко прослеживается страх. Рядом со стоном поднимался доктор, отправленный на землю моим ударом. Ему помогала какая-то медсестра. Я вновь посмотрел на Мисато. Та смотрела на меня встревоженным взглядом.
- Ева снова вышла из-под контроля? - я кивнул головой в ее сторону.
- Мы обсудим это позже, - Мисато покосилась в сторону моих одноклассников.
Я молча кивнул.
"Позже" наступило примерно через час. Мы с Мисато к тому времени были внутри нашего штаба. Я успел по-быстрому смыть с себя остатки LCL и переодеться.
- Итак, Синдзи, начнем по порядку. Почему ты ослушался приказа?
- Какого из них? - я с усмешкой посмотрел на Мисато. - Взять новую винтовку? Так они доказали свою полную несостоятельность при первом же применении. Всех остальных? Извиняйте, капитан Кацураги, я малость отвлекся - пытался выжить.
- Ты пустил посторонних в капсулу! Это тоже способствовало твоему выживанию?! - похоже капитан мной не просто недоволен, а разъярен моим поведением.
"А я срал!"
Мои руки непроизвольно сжались в кулаки. Взгляд, которым я смотрел на Мисато, из насмешливо-ироничного стал тихо-злобным.
- Это способствовало их выживанию.
"Если какое-либо мое возможное действие принося мне вред, принесет больше пользы окружающим - я совершу его".
В меру поганая установка. Но это был мой щит. Одна из многих преград, которыми я отгородился от себя настоящего.
