— А почему вы отдаете его мне? — удивился Рикус.
— Потому что ты единственный рыцарь, который его достоин.
— По правде говоря, ты вообще единственный рыцарь гномов, — добавил Каилум. — Больше его носить некому.
Мул хотел еще раз поблагодарить гномов, но тут со стороны закрытых дверей послышался крик. Гладиатор не мог разобрать слов, но голос он узнал: кричал синеглазый барельеф на двери комнаты с Книгой.
— Книга! — воскликнул мул.
— Что с ней? — встревожился Каилум.
— Дверь только что закричала, — на бегу объяснил Рикус.
Прежде, чем он успел еще что-либо сказать, его усиленный колдовством слух различил удивленный возглас Маетана. Страшный грохот прокатился по подземной крепости.
Двери сами собой распахнулись перед гладиатором. Висящий на них вреб кинулся на мула, но тот, не останавливаясь, резко махнул рукой. Сбитый прямо в полете отвратительный кровосос рухнул на пол.
Дверь снова закричала. И новый взрыв потряс цитадель. Потом наступила зловещая тишина.
Рикус бежал, не оглядываясь на остальных. Коридор казался бесконечным… Но вот он свернул в нужный проход…
Это была та самая комната. На пороге грудой черного металла лежал король Ркард. Рукоять его огромного топора была сломана, доспехи помяты взрывом. Сделав над собой отчаянное усилие, Рикус заглянул под забрало. Зеленая ткань, закрывавшая лицо короля, сгорела, обнажив закопченный череп с висящими на нем лохмотьями сухой, как пергамент, кожи.
Понемногу в глубине пустых глазниц Ркарда снова разгоралось желтое сияние. Рикус поспешно отошел. Ему совсем не хотелось, чтобы, придя в себя, древний монарх увидел над собой бедного гладиатора.
Дверь в комнату была сорвана с петель. Она валялась на полу, покореженная, словно после удара великана. Стеклянные глаза, вырванный у медного барельефа, были разбиты вдребезги.
— Она пропала! — заголосил ворвавшийся в комнату вслед за Рикусом Лианиус.
— Что произошло? — спросил Каилум. — Кто мог такое сделать?
— Маетан, — сквозь зубы процедил мул, глядя в черноту пустого коридора.
Прибежала Ниива с факелом в руках. Из без вопросов она прекрасно поняла, что произошло.
— Ты должен его найти! — схватил Рикуса за руку старый гном. — Эта книга — история моего народа!
Тем временем мертвое тело короля Ркарда снова поднялось на ноги. Не обращая внимания на Рикуса, Нииву и гномов, он, словно что-то выискивая, завертел головой.
— Тихо, — сказал Рикус. — Я попробую найти Маетана с помощью меча.
Сжав рукоять, мул вслушивался в звуки подземного города. Он слышал неровное дыхание своих спутников, скрежет лат древнего короля, и даже тихое шипение оставленных в Большом зале факелов. От Маетана — ни звука.
— Его тут нет, — наконец объявил мул.
— Но как он исчез?! — простонал Лианиус. — Как?
— С помощью Пути, — пожала плечами Ниива.
Уперев меч в посыпанный песком пол, Рикус посмотрел на плачущего старика.
— Я верну вам Книгу, — пообещал он. — Даже если для этого придется преследовать владыку Лубара до самого Урика.
— Пойдут — я пойду с тобой! — воскликнул Каилум. — И не я один, многие молодые гномы нашей деревни! Возвращение Книги станет их фокусом.
— Я с радостью приму вашу помощь, — кивнул Рикус.
Лианиус воспрянул духом. Словно желая удостовериться, что все это не сон, а реальность, он осторожно тронул мула за руку.
— Ты и правда сможешь это сделать?
— Подумай, прежде чем ответить, — предостерегла своего партнера Ниива. — Не обещай того, что потом не сможешь выполнить.
Рикус молча положил руку на Пояс Ранга.
— Мы выступаем через час. — Он направился к выходу. — Пойдем на Урик.
— Ты еще не заслужил этот пояс, любовь моя.
Хотя Ниива прошептала эти слова едва слышно, для Рикуса они прогремели ничуть не тише взрыва, которым Маетан поразил Ркарда, когда похищал Книгу Королей Кемалока.
— Стой на страже, пока я не найду кого-нибудь, кто станет моим шпионом, — приказал Маетан, протискиваясь между двумя глыбами изъеденного ветром песчаника.
— Мне не очень-то нравится, когда меня призывают для исполнения столь малозначительного поручения, — недовольно заметил Умбра.
В тусклом свете двух лун Ахаса его черное тело почти не отличалось от естественных теней, протянувшихся по песку.
— Пока я не отомщу за нанесенное мне Рикусом и его тирянами бесчестие, нет и не может быть малозначительных поручений! — рявкнул Маетан. — Делай, что тебе говорят или… или Тьме больше не нужен мой обсидиан?
Умбра вздохнул.
— Твой камень имеет свою цену, — ответил он, — но ты просишь за него слишком дорого.
Черный великан с сомнением поглядел на смутно видимые луны.
— Тени нужен свет. Только он дает ей форму и осязаемость. Мне больно и трудно служить тебе в подобных условиях.
— Если я не доставлю этих рабов королю Хаману, — отозвался Маетан, — мой род будет опозорен. Ты думаешь, меня заботит твоя боль?
— Полагаю, не больше, чем меня — твоя честь, — прошипел Умбра, сливаясь с другими тенями на склоне.
Маетан посмотрел на раскинувшийся внизу лагерь тирян. Небольшими группами, по десять-двенадцать человек, лежат солдаты какого-то благородного владыки. Рядом с ними, улегшись по традиции кругами, так, чтобы рука одного воина касалась руки другого, спали гномы из Кледа.
Еще дальше закутались в свои черные рясы темплары. Вождь и его приближенные в центре, нижние чины — по краям. Маетан не понимал, зачем они тут. В Тире нет больше короля-колдуна, а значит, и некому посылать темпларам свою колдовскую силу. Раз так, то пользы от них в бою, не больше, чем от обычного торговца.
— Да какая разница, — пожал плечами адепт. — Наступит время, и они умрут, как и все остальные.
С этими словами он поднял с земли горсть песка. Медленно-медленно он начал пересыпать его из одной руки в другую. Одновременно с помощью Пути он вызвал из глубины своего существа мистическую силу, с помощью которой одушевил падающие на ладонь песчинки.
Когда все было закончено, перед ним стояла маленькая, с мизинец величиной женщина. Она потянулась, расправила прозрачные крылышки и покачала длинными, усеянными острыми шипами хвостом.
— Лети, моя прелесть, — прошептал Маетан, указывая на лагерь тирян, — лети и подсмотри их сны. Найди мне того, кто готов предать своих друзей. Того, кому хочется богатства большего, нежели он может постичь. Того, кто боится своего хозяина.
Гомункулус улыбнулась, обнажив пару острых, как кинжалы, клыков и, взмахнув крыльями, взмыла в воздух.
