что так нужно, и не задает вопросов, чтобы не уронить его авторитет.
— Могли, — кивнул он, усевшись рядом на роскошную кровать. — Но нам нужно было поговорить… А еще мне написал старик Ригуд и сообщил, что у него есть продвижки в его исследованиях Скверны. Кажется, он близок, как никогда к тому, чтобы создать свой барьер.
— Это отличная новость! — совсем в несвойственной для нее манере она запрыгнула на кровать и обняла мужа.
Да только кто знает этих двоих, по-настоящему? Бога и Валькирию, которых ничем уже не удивить.
Война… Вот на чем повернут их Пантеон. Да только Ульрих сразу смекнул, что свою Лагерту он любит куда больше, чем войну.
Он сидел и обнимал свою любимую жену, и наслаждался каждой минутой, как делал это всегда, когда они были наедине. Его нельзя назвать сентиментальным человеком. Однако, когда она находилась в его объятиях, то казалось, что само время течет медленнее, настолько эти минуты были для него бесценными.
А сейчас должен состоятся тяжелый разговор с женой. Разговор, от которого будут зависеть многие вещи. И за что он переживал, так это за эмоциональное состояние своей любимой. Когда-то давно она уже смирилась с тем, что не сможет иметь больше детей. Всю свою любовь, как умела, она вливала в Хельгу. И сейчас он должен дать ей новый шанс, которого, возможно, и не существует. Не то, чтобы он не верил Александру, но себе он верит больше. И насколько Ульрих знает, это не лечится. Там дело было намного глубже, чем кажется Александру. Там не только вся энергия ушла из его жены, а еще и Пантеон заблокировал им силы. Как только Александр попытается вмешаться, так сразу его отец узнает, где они… И у него вряд ли получится хоть крупицу энергию вытащить из закрытого канала. Он сам не знает, насколько искусным и сильным нужно быть, чтобы это всё получилось.
Конечно, он знал, кто такой Сандр… Слышал о нем, как и о его братьях Охотниках. И всё, что касается войны и Сандра, он не сомневается. Эти Охотники были также помешаны на сражениях, как и его Пантеон. Однако, в работе с такими энергиями он не знал, что думать.
И вот сейчас он собирается дать ей настолько призрачный шанс, что и самому страшно… Страшно потерять любимую, которая может уйти в себя, если ничего не получится. А если с ней что-то случится, то он тут же вырвет себе сердце и потянется за Душой свой жены, чтобы опять вместе переродиться в другом Мире.
Дочь, конечно, будет жаль… Однако, одной она не останется. От глаз родителей не укрылось ее отношение к Александру, и их забавляло наблюдать, как она все еще решается подойти к нему и признаться в своих чувствах. Такая сильная и храбрая в битвах, но когда смотрит в его глаза, то сразу же трусит и отступает. Они решили не подталкивать ее, так сказать, пусть все будет так, как того захочет Вселенная.
Но теперь, кажется, придется вмешаться. И нет, Ульрих не будет ее заставлять, никогда и не при каких условиях. Он просто прямо скажет дочери, что если она хочет быть с Александром, то будет, вот и все! Если откажется, то даже шанс на зачатие второго ребенка не повлияет на его решение. Кому, как не ему знать, что это такое, когда тебе не дают свободу выбора. Хотя, тут он утрирует. В их Пантеоне не было никаких запретов… До тех пор, пока он не озвучил отцу, с кем хочет прожить всю свою жизнь. Тогда один запрет и появился… А такие запреты, как трусость и слабость, он во внимание не берет. Это можно сказать, не запрет, а стиль жизни.
— Дорогой… Может уже скажешь, что хотел? А то я слышу, как твой мозг скрипит, — улыбнулась она и погладила его рукой по щеке. — Ты сам не свой, с того самого момента, как поговорил с Александром. Узнал, кто он?
— Узнал…
Лагерта усмехнулась.
— Только не говори, что он твой дядя и зовут его Локи! — новая усмешка с капелькой опасения. — Это было бы конечно смешно, но тогда мне жаль нашу девочку, и мне придется вырвать его сердце за такие шутки.
— О да! Локи — еще тот мастер злых шуток, — вспомнил Сигурд своего дядю.
Кстати, если ему не изменяет память, за одну из них ему выбили половину зубов. Тогда он еще зарекался, что больше не будет пить с Охотниками и, тем более, шутить над ними. Хотя, таких нареканий было много, как и последствий. Память у Локи короткая…
Вспоминая эти моменты, он улыбается, ведь все они напоминаю о родном доме. Как там дядюшка говорил — не шути над Охотником, не дразни Лекаря, и не ведись на уговоры Демонологов!
— И все же… Я слушаю тебя! Мне тоже интересно узнать, кто наш будущий зять!
— Думаешь, таки, будущий? — хмыкнул Ульрих. — Мне кажется, Хельга еще годиков пять будет собираться с силами, чтобы признаться ему в своих чувствах.
— Уверена, — рассмеялась женщина. — Когда я обнимала нашу дочь на прощение, то она шепнула мне на ухо, чтобы я пожелала ей удачи, и в этот раз она точно не оплошает.
— Значит, одной проблемой будет меньше, — хмыкнул Ульрих. — Тогда нужно начинать отдавать определенные приказы уже.
— Проблемой? — приподняла женщина одну бровь. — А подробнее? Хотя, стоп! Александр попросил ее руки? — подняла она две брови.
— Все расскажу, — чмокнул он ее в губы, — не спеши!
И Ульрих начал… Рассказал все, о чем они говорили с Сандром, кто и кем оказался. Пока он говорил, Лагерта не знала, что ей делать — удивляться или поражаться.
Она тоже раньше слышала про Сандра… И кажется Ульриху, что в этот момент она даже порадовалась за дочь. Валькирии всегда любили только сильных мужчин.
Возможно, потому Хельга и выбрала Александра. Она еще многое не знает о себе, но ее душа тянулась к сильному человеку, или лучше сказать, к сильной и проявленной душе, которая формировалась не в пыльных кабинетах, а в кровавых битвах.
— Мне кажется, теперь он еще больше подходит в качестве мужа для нашей дочери, — с улыбкой произнесла Лагерта.
— Тоже так думаю… Но все же он Охотник, а насколько мне известно, им нельзя иметь семью.
Лагерта улыбнулась
