Так же мы заметили, что в стоящих на пригорке двух домах не было найдено ни одного мертвого животного, только сломанные заборы и еле заметные следы, уходящие по полю в сторону леса. Да и наши женщины видели сегодня, несколько летающих птиц. Выходило, что газ, скорее всего, был тяжелее воздуха и скапливался в низинах. А деревня как раз и находилась в ложбине, на берегу небольшой речушки. И еще мы заметили, что следы из деревни вели не на Пущинскую трассу, а в сторону леса, значит, там был проезд, а про трещину на шоссе жители деревни, наверное, знали.
По следам на шоссе было видно, что несколько машин к трещине за эти дни подъезжали, но разворачивались и уезжали обратно. На дороге перед трещиной со стороны Пущино было видно, что снежно-пепельный слой на шоссе довольно сильно утрамбован и последняя машина подъезжала не далее как вчера.
После обсуждения всех этих наблюдений и предположений, на душе у всех стало намного легче, все-таки мы остались не одни. Тем более, у нас случилась большая радость, пока мы сидели, Максим поймал по транзистору, по УКВ диапазону работающую радиостанцию — это была местная Серпуховская станция. Хотя он ловил на небольшую транзисторную антенну, качество приема было неплохое, речь диктора можно было разобрать, хоть иногда она и прерывалась помехами. Подсоединив приемник к большой антенне. Мы добились приема хорошего сигнала практически без помех — ведь до Серпухова было не больше двадцати пяти километров.
По радио передавали довольно-таки безрадостные новости. После всемирного землетрясения, вызванного взрывом вулкана в Америке на территории США. Большие разрушения произошли и в городе Серпухове. Рухнуло двадцать три многоэтажных дома, множество домов сильно пострадало — включая и малоэтажные частные дома. По предварительным подсчетам погибло более двадцати тысяч человек, гибель людей усугубил ядовитый вулканический газ, принесенный в окружающую атмосферу силой колоссального взрыва. Так же несколько сотен человек по Серпуховскому району погибло в результате падения метеоритов — на территории города зафиксировано падение семи метеоритов.
С отравленным воздухом при отсутствии противогаза по радио советовали бороться — делая в несколько слоев марлевую повязку для носа и рта и поддерживая ее во влажном состоянии. Концентрация газа, становилась опасной для жизни на высоте ниже 3–4 метров над землей. Нахождение на верхних этажах зданий было вполне безопасным. Так же там успокаивали тем, что ядовитые компоненты вулканического газа недолговечны и при обычных условиях распадаются в течение 7-10 суток.
Связь с Москвой в городе функционировала только по кабельной связи. Положение там тоже очень тяжелое, число жертв исчисляется семизначными цифрами. Воздушное сообщение полностью остановлено. Полеты любых видов аппаратов невозможны — ввиду сильной турбулентности и наличию в атмосфере большого количества пепла.
Еще по радио через каждые полчаса, повторялись призывы регистрироваться на пунктах гражданской обороны — давались их адреса, и сообщалось, что вводится снабжение продуктами по карточкам, которые будут выдаваться только зарегистрированным на этих пунктах. Так же сообщалось, что по всей стране вводится, «Чрезвычайное положение» и все случаи мародерства будут решительно и жестоко пресекаться прямо на месте преступления. Вводится патрулирование города воинскими подразделениями.
Нас, в принципе, обрадовали сообщения по радио, хотя они были, мягко сказать — принеприятнийшими, но факт наличия людей, которые пытались взять ситуацию под контроль и облегчить выживание людей, нас успокаивал. Было важно знать, что где то существует власть, которая занимается своим прямым делом и обязанностью — снабжением и защитой своих граждан. Правда, у всей нашей мужской половины были большие сомнения, что при таком уроне возможна быстрая нормализация обстановки.
Тем более при таких чиновниках, которые больше смотрят на свой карман, чем на нужды людей и в этой обстановке будут любыми путями обеспечивать в первую очередь себя, своих близких и своих подельников. Не понимая, что такими действиями обрекают и себя и других на верную гибель. Привычный их образ жизни, что можно вылезти за счет других, умея угождать вышестоящему начальству — сейчас вряд ли пройдет. Просто таких легковерных дурачков эти «хозяева жизни» уже не найдут — они тихо вымрут. Их просто не пустят на этот спасательный плот жизни — будут спихивать любыми путями. Ведь эта чиновничья армия никогда не понимала обычных людей, — что только за счет их незаметного безропотного труда — она и могла существовать. Как правило, чиновники практически ничего не умели и не желали принимать самостоятельно никаких решений. Принципы: «круговой поруки» и «не высовывайся — убьет» уже перешли у них на уровень инстинктов. Исторический опыт тысячелетий показывает, что в тяжелые времена только забота о других — объединение с целью выживания дают шанс на существование. Но центральная власть вряд ли об этом думает, а если и думает, то вряд ли что-нибудь сможет сделать — инстинкты за несколько недель не изменить, а новых людей, эта чиновничья камарилья вряд ли допустит до власти.
Наши военные, Саша и Флюр, в один голос утверждали, что имеющимися в наличии военными контингентами, порядок навести, не удастся, что самые дисциплинированные и боеспособные части находятся на Кавказе, а при таких условиях транспортного коллапса, их невозможно оттуда быстро доставить. Воздушный транспорт не действует, наземный — исходя из видимых нами трещин дорожного полотна и информации о разрушенных землетрясением домах, сооружений и мостов — тоже вряд ли функционирует.
В общем, проговорив, таким образом, до часу ночи, мы все-таки заставили себя разойтись. Завтра надо было вставать пораньше, световой день значительно сократился, а надо было успеть перевезти все запасы из деревни домой, а то найдутся любители легкой наживы и без нас. Наши женщины в один голос заявили, что теперь они поодиночке дежурить ночью не будут — очень страшно. Вид из окна действительно открывался не для слабонервных: мерцающий красно-бордовый цвет неба, долетающие звуки отдаленных взрывов давили на психику. Поэтому мы решили, на эту ночь дежурства отменить, а завтра женщины будут дежурить по двое — заодно постоянно слушать приемник и записывать важные новости и сообщения.
Встал я по будильнику в восемь часов утра. Все уже, как на работу, начали собираться на выезд по зачистке деревни от продуктов. Мы надеялись за сегодня, наконец, все закончить. А завтра попытаться проехать в Пущино и вообще, осмотреться. В город хотели поехать по следам, оставленными деревенскими жителями. Несмотря на продолжающий изредка падать пепел и снег — колеи, проделанные несколькими машинами, наверняка останутся.
