Ознакомительная версия.
– Покажите на плане, где находится ангар номер двенадцать.
Майор достал спутниковое фото аэродрома, и Мареев, подумав, отметил ногтем таинственный ангар.
– И последний вопрос. Кто закрывает и открывает ангар? И вообще, вы можете назвать тех людей, кто руководит принятием бортов со зверями и переправкой в ангар?
– Хотите, чтобы я настучал? – Голос Мареева дрогнул, но когда его глаза встретили строгий, даже колючий взгляд майора, он просто ответил: – Главный в этом деле майор Варисков. Он и мне сказал: сболтнешь – убьют.
– Больше вопросов не имею, – сказал гость. – Завтра после перевязки вы умрете. Не вздрагивайте… Умрете в том смысле, что вам введут снотворное. Проснетесь в другом месте, прапорщик Сидоров.
– А как же жена?
– С ней еще вчера поговорили, она все поняла и будет безутешно рыдать.
– Так она сегодня у меня была и ни словом!
– Ваша супруга – надежный товарищ. До свидания, вернее, прощайте, вы меня больше не увидите.
Не дожидаясь от Мареева ответа, таинственный майор покинул палату.
Прапорщик тяжело вздохнул, достал из-под подушки фляжку и сделал большой глоток ароматного бурякового самогона.
– Фигня это, а не Зона, – заключил Рымжанов, когда машина остановилась у развалин Морозовского дома. – Пол-Москвы прошли, а словно не по Зоне ехали, а по пустому городу.
Легкий ветерок, поднявшийся к обеду, беззаботно гулял по развалинам некогда роскошного особняка. Меткие пыльные воронки вертелись на кучах битого кирпича, унося красную пыль на асфальт. Одна из оконных рам тонкой резной работы словно ждала, когда приедут люди, и изо всех сил цеплялась за свое место в разрушенной стене, скрипнула и с грохотом упала на землю, подняв в воздух ошметки мусора.
– Не забывай, кто вас ведет, я Москву как свой карман знаю, – важно сказал сталкер Тимуру и уже с меньшим пафосом добавил: – Но оно-то и тревожит. Видать, не боятся нас, а выжидают. Присматриваются. Спокойно так присматриваются.
– С этого момента поподробнее, – попросила Клава.
– Если бы боялись – уже сто раз какая-нибудь шестерка не выдержала и дернула бы первой. От страха лаем, воем, пулеметной очередью залилась. А вот так следить, чтобы ни слухом ни духом, – это надо выдержку иметь и страха не знать.
– Ишь ты, психолог прямо, – удивилась Клава. Бубо не знал, что Клава не просто лихой водитель в группе, а еще основной специалист по психологии. – Но ведь не только люди в Зоне, есть еще и твари. У них-то мотивы попроще. Жрать и…
– Зверь – он человека чует. И нас, и тех, кто тут, в Зоне, хозяйничает. Вот тоже нюхом чует, что выжидать надо… Кобылки-то, смотри, после того, как Малахов выстрелил, все попрятались, чуют за версту, понимают, что у нас радиус действия больше, чем у них.
– Ты еще скажи, что у них тут информационная сеть налажена, – хмыкнул Герман.
– Я так скажу, вот вы люди грамотные, подготовка у вас такая, что мама не горюй, – стал рассуждать Бубо. – Но вы понимаете, что такое Зона? Это же не куча битого кирпича и домов с выбитыми окнами, окруженная периметром. Это нечто другое. Это живой организм, который или принимает тебя, или давит, как вошь под мышкой.
– Ну и что нас ждет?
– Я думаю, если мы будем вежливы с Зоной, то, может, и примет. Вы сами знаете, какая она, Москва.
– Что-то ты, Бубо, в философию ударился, – остановил сталкера Вадим. – Ты лучше скажи, куда можно, куда нельзя.
– Ну, во-первых, – с расстановкой стал объяснять сталкер, – ваша техника показывает, что здесь на квартал вокруг ни одной живой души нет, так ведь?
– Да, теплокровных не наблюдается, допплеровский локатор молчит.
– Чего?
– Допплеровский локатор, вещь такая, на миллиметровом диапазоне электромагнитных волн работает и отслеживает любое движение. Даже сквозь стены, – объяснил ответственный за электронику Герман.
– Вот же… – поморщился Бубо. – Могли бы и раньше сказать. Ведь обещали все свои примочки открыть. Ну ладно. С тварями все понятно, вот только бы в ловушку не попасть. Сидите, я сейчас.
Сталкер открыл заднюю дверь, внимательно осмотрелся, не выпуская из рук пулемет, ступил на землю, сделал несколько шагов к развалинам знаменитого особняка и присел на корточки.
– Мне кажется, он изучает какую-то гигантскую кучу дерьма, – тихо проговорил Тимур.
– Пусть изучает, – сказал Вадим. – Лишь бы сюда не притащил.
Бубо и вправду склонился над бесформенным образованием, которое было похоже на результат дефекации очень крупного млекопитающего. Сталкер посидел несколько секунд над находкой, оглянулся и, подобрав с асфальта веточку, поворошил кучу. Потом долго и сосредоточенно принюхивался, поднеся ветку к носу.
– Если сейчас он попробует это на вкус, я его обратно в машину не пущу, – сказала Клава, не спуская глаз со сталкера.
– Мне кажется, что он нас классически троллит. Тоже мне Дерсу Узала. Следопыт, – вставил Герман.
Бубо, нанюхавшись, отбросил веточку в сторону и, не вставая с корточек, взглянул на небо, прищурив один глаз. Удовлетворенный, он поднялся и двинулся к машине.
– Значицца, так, – начал сталкер, устроившись на своем сиденье в заднем отсеке машины. – Место совсем мирное. Можно идти в развалины смело, конечно соблюдая технику безопасности.
– Это тебе куча дерьма сказала? – поинтересовался Герман.
– А если и куча, тебе-то что? Мое дело – определить степень риска, проложить путь. Ваше дело – слушать. Или не слушать, если жизнь недорога.
– Бубо, остынь, пожалуйста, – успокоил его Вадим. – Мы, конечно, верим тебе всецело, но хотелось бы все-таки знать, сугубо с образовательной целью, как ты определил степень безопасности.
– Во-первых, опасность я чую за версту, – многозначительно заявил сталкер. – А что касается… так все просто. Это помет беломора.
– И что?
– Что и что? Ты беломора видел? – спросил Германа Бубо.
– Канал – да, питерской фабрики.
– «Канал – да», – передразнил гнусным голосом сталкер. – Беломор – это тварь такая, с корову величиной. Жрет всякую гадость и потом просраться не может долго. Сидит часами в орлиной позе, пока кучу не наложит. Тварь безвредная и бесполезная. Мясо у нее несъедобное. Штукатурки много жрет.
– Ну а детали твоего исследования каковы?
– А таковы, что беломор где попало не сядет, ему надо очень спокойное место. В чем польза беломора? Он аномалии за версту чует и никогда, понимаешь, никогда не гадит рядом с ними. И помет свежий, часа полтора прошло, не больше. За такое время вряд ли даже «блуждающая жарка» или «гравилинза» могут образоваться. Так что вперед, и с песнями.
– Ты по запаху время вычисляешь?
Ознакомительная версия.
