Николай Полунин - Цербер

— Посмотри здесь. Это новое задание. Еще одно. Не срочно, но имей в виду. — Михаил толкнул блокнот на столе в Мишкину сторону.

Там были пометки: «ИКЧП «Инвалиды России» — Гоша — игра в «банку» — пятьдесят «граммчиков».

Подойдя к секретеру, Михаил стал думать о предстоящей поездке. Все-таки восемь сотен туда-обратно, со всякими заездами. Две области, десяток постов на трассе, ночь, проверять будут как минимум через один. И вообще, кто знает, что может стрястись.

С надеждой открыл створки.

На стеклянной полочке лежал его паспорт и водительский сертификат. Рядом, прикрытый корочкой на право ношения, чернел ПМ и одна запасная обойма к нему.

«Эти новости меня доканают», — подумал Михаил, забирая все. Денег для него не было.

— Тезка, можешь одолжить мне денег? — невесело смеясь, спросил он.

— Чего? — У того отвисла челюсть.

— Ничего, это я так. Но приготовь на всякий случай. Когда они отъехали на квартал, тезка-Мишка спросил:

— Вы заметили, шеф?

— Ты, я смотрю, тоже. Номеров не разглядел?

— Семнадцать — ноль один, Эм-0. Кто это? Я никого не приводил, клянусь!

Я…

— Не егози, — сказал Михаил, — это не ты. Это меня начали пасти.

— Легавые?

— Похоже, посерьезней ребятки. — Михаил шепотом выругался. — Оторвешься?

— В городе запросто, а вот на трассе, да если у них движок хороший…

— Вот в городе и отрывайся. Как хочешь, но на озеро мы должны приехать без «хвоста»… или нет. — Михаил напряженно думал. Он перерешил на ходу. — Нет, не надо. Пусть тянутся за нами, если хотят. Для нашего дела они пока опасности не представляют.

— А как же к Алику?

— Ты по телефону выяснил, все нормально? Вот и будь доволен. Визиты вежливости — в более подходящее время.

Сегодня газеты шли нарасхват.

«Серия необъяснимых катаклизмов в Саратовской области».

«Газовое месторождение Елшанки: погас свет, зажегся молчавший факел».

«Турбины Саратовской ГЭС семь минут вращались вхолостую».

«Татищевская АЭС остановлена, реакторы заглушены».

«Семь минут молчания. Молчания эфира».

«На этот раз катастрофы избежали. «Мы не могли приземлиться», — говорит командир. «Мы не могли их посадить», — говорит авиадиспетчер».

«Что это — НЛО? Двигатели глохли разом».

«Куча мала машин под Дергачами. Обошлось без серьезных травм».

«Вопреки международным соглашениям, подписанным Президентом России, русские продолжают испытывать новые системы».

Зиновий Самуэлевич дважды ездил на площадь Революции, где наверху был пункт оптовика, у которого он брал товар. Они перекинулись словами насчет сенсации.

— Да ну, — сказал оптовик, с профессиональной скоростью отсчитывая экземпляры и принимая деньги. — Очередная лажа. Или наши опять чего-то такое запустили в космос.

— Наши могут, — почтительно подтвердил Зиновий Самуэлевич. — Но все равно интересно. Вот я читал, что при появлении НЛО действительно глохнут моторы на автомобилях.

— Атомный реактор — это тебе не мотор, — сказал оптовик. — Посмотрим, что вечером «Вести» скажут.

— Послушаем, что покажут, послушаем, — немножечко невпопад закивал Зиновий Самуэлевич. А может, как раз очень впопад. В дополнение мысли, так сказать. Зиновий Самуэлевич немного робел перед оптовиком.

— А все-таки, согласитесь, в прежние времена, случись такое, мы разве могли бы рассчитывать на достоверную информацию? Прямо с места событий?

— В прежние времена ты бы и не узнал ничего, — веско сказал оптовик, протягивая ему отсчитанную пачку ассортимента.

— Зато теперь хоть торговля идет, — сказал Зиновий Самуэлевич.

— Торговля идет. Думаешь, американцы?

— Скорее уж правда НЛО. Американцам-то зачем?

— Это верно, им на кой теперь с нами секретничать. Они уж нас живьем слопали и не облизнулись. Ну, давай, да если еще приходить соберешься, то поспеши, а то у меня «МК» кончается и «Коммерсанта» совсем больше нет. И «Известий» больше нет. Помнишь анекдот: «Есть «Правда»? — Нет правды…»?

— Помню, — сказал Зиновий Самуэлевич, отходя, хоть на самом деле этого анекдота не знал. Не то чтобы не помнил, а просто не знал никогда. Он не интересовался анекдотами. Не такой был человек.

Зиновия Самуэлевича глубоко тронули перечислявшиеся в газетных заголовках сенсации.

Распродав эту партию, он даже сел в уголке и прочитал все, что сообщалось о феномене, настигшем Среднее Поволжье, в правительственной газете «Российские вести». Зиновий Самуэлевич из всех газет предпочитал именно ее, как официальный рупор.

В рупоре оказалось мало подробностей, и это было жаль.

Единожды познав свою удивительную способность, Зиновий Самуэлевич никогда больше не злоупотреблял ею. По правде говоря, ему это и в голову не приходило, а тот раз он оправдывал собственной раздраженностью, неосторожностью, неопытностью и прочим подобным. Больше никого он специально не поджигал. Даже конкурентов.

Целыми днями Зиновий Самуэлевич бился над тем, как приспособить свой дар на благо семьи, но не очень преуспел в этом. Хотя, например, в доме более не требовались спички — как только маме или супруге Жене надо было зажечь газ на кухне, они вполне могли и позвать Зиновия Самуэлевича, или просто Зину, как его называли дома, почему нет?

Зиновий Самуэлевич отчего-то не задавался вопросом, как его женщины обходятся с плитой, когда он выходит из дому на работу в метро или за покупками в гастроном. Впрочем, супруга Женя и мама Эсфирь Иосифовна были женщины практичные и все-таки держали коробку хозяйственных спичек на полочке за прихваткой для кастрюль.

Они делали это тайком, так как не хотели огорчать мужа и сына, так гордящегося применением своего дара в хозяйстве.

Пока что Зиновий Самуэлевич был занят изучением теории вопроса. Из популярных изданий он выяснил, что открывшаяся у него способность носит название «пирокинез» и известна человечеству давно.

Одним из первых носителей этой способности был не кто-нибудь, а легендарный фараон Хуфу, или Хеопс, как его назвали европейцы.

Некоторые тексты на стенах его погребальной камеры — крохотного помещения внутри самого большого в истории цивилизации надгробья, самой пирамиды Хеопса — гласят (в переводе Иц. Гольдмана): «И тогда Бог (фараона в Египте называли Богом), разгневавшись, стал смотреть на казначея Нану. Нана же, объявшись пламенем, упал и обратился в угли».